Зимний сад
Шрифт:
Томас едва заметно улыбнулся.
– Но не верится, что он хочет показать мне потайной коридор, – продолжала Мадлен. – Может, он просто собирается провести меня в дом через черный ход?
Томас покачал головой:
– Чтобы наткнуться на кого-нибудь из слуг? Нет, едва ли. Хочешь знать, что я думаю?
– Ты еще спрашиваешь? – ухмыльнулась Мадлен. Еще несколько капель упало на капюшон ее пальто.
Томас, взглянув на темное ночное небо, заметил:
– Дождь усиливается.
– И я скоро окончательно
Томас молча шагнул к ней, обнял за плечи и, прижав к себе, снова зашагал по тропинке.
– А думаю я вот что, Мадлен... Особняк барона действительно очень старый, возможно, он построен даже раньше, чем считают местные жители. И в течение времени дом не раз перестраивался – что-то нужно было обновить, что-то изменить. Мне кажется, за стенами некоторых комнат есть потайные ходы. Очень может быть, что таких ходов множество. Кроме того, в особняк можно попасть не только через парадную дверь, очевидно, есть и другие способы.
Мадлен кивнула:
– Подземные туннели...
– Может быть, туннели, а может, один туннель. Я начинаю подозревать, что именно так барон проносит в дом ящики с опиумом. И похоже, он делает это самостоятельно, так что даже слуги ни о чем не догадываются.
– А может, слуги ему помогают? Вряд ли они станут болтать. Никому ведь не хочется лишиться места.
– Верно, не станут болтать, – согласился Томас. – Но люди в таких случаях проявляют осторожность. Так что не думаю, что он доверяет слугам. И барон не будет вносить в дом ящики с украденным опиумом через парадные двери средь бела дня. Он не так глуп.
– Конечно же, он делает это ночью, – сказала Мадлен. – Тихо, стараясь не шуметь и светя себе лишь фонарем, барон проносит ящики по туннелям, ведущим в тайные коридоры особняка.
Томас кивнул:
– Совершенно верно.
– И именно в этих коридорах он может спрятать все, что пожелает, – продолжала Мадлен.
– Ты совершенно права.
– И наверное, поэтому он не часто приглашает в дом знакомых и соседей.
– Верно. Поэтому каждый год устраивает зимой бал-маскарад.
Мадлен нахмурилась:
– Не понимаю...
– Подумай как следует, – улыбнулся Томас. – Видишь ли, если внимательно посмотреть на особняк снаружи, как это сделал сегодня я, то можно сделать вывод: снаружи дом больше, чем внутри. Когда же в доме много людей, можно подумать, что это только так кажется. Теперь поняла?
Мадлен задумалась.
– Да, Томас, наверное, ты прав. И он устраивает балы для того, чтобы отвести от себя подозрения. Ведь иначе местные жители начали бы задаваться вопросом: почему барон Ротбери никогда никого не приглашает в гости? Да, разумеется, он хочет таким образом отвести подозрения.
– И еще... – продолжал Томас. – Бал-маскарад – лучший способ завоевать расположение знакомых. Ведь на балу гостям подают изысканные кушанья и дорогие вина. Гости и хозяин прекрасно проводят вечер, зато все остальное время барон изображает крайне занятого человека. Хитро придумано.
И тут Мадлен осенило: она вдруг вспомнила про Дездемону. Было очевидно, что эта молодая дама кое-что знает.
Взглянув на Томаса, Мадлен с уверенностью в голосе сказала:
– Именно это видела Дездемона.
Томас еще крепче обнял Мадлен. Другой рукой отвел в сторону свисавшую над тропинкой ветку с мокрыми поникшими листьями. Еще немного – и они выйдут к коттеджу.
– Да, ты права, – сказал он. – Думаю, она что-то видела. Но к счастью для барона Ротбери, ему не о чем беспокоиться. Эта женщина никогда никому ничего не скажет, иначе репутация ее добропорядочной семьи будет погублена.
Внезапно Мадлен все поняла.
– Он был ее любовником, – прошептала она, поморщившись.
– Я бы этому ничуть не удивился, – пробормотал Томас.
– Так, значит, именно поэтому она видела в его доме свет, – подытожила Мадлен. – А как ты думаешь, она много знает?
В этот момент они увидели скамейку, и Томас замедлил шаг.
– Мы этого не узнаем, – ответил он. – Не узнаем, пока она сама не проговорится. Впрочем, Дездемона едва ли сможет нам чем-нибудь помочь.
По-прежнему обнимая Мадлен за плечи, Томас свернул к кустам, за которыми открывался выход к коттеджу. Но Мадлен внезапно отстранилась и направилась к берегу озера.
– Я думал, ты замерзла, – изумился Томас.
Проигнорировав его слова, Мадлен сунула руки поглубже в муфту и принялась рассматривать противоположный берег озера.
– Мне кажется, я знаю, где он прячет опиум, – заявила она.
Заинтригованный этими словами, Томас подошел поближе к берегу. Взглянув на Мадлен, спросил:
– Где?
Мадлен посмотрела на своего спутника, стоявшего чуть ближе к воде. В этот момент из-за туч выплыла луна, и теперь лицо Томаса, освещенное ее голубоватым сиянием, выглядело немного жутковато на фоне темного особняка, высившегося на противоположном берегу озера. Невольно усмехнувшись, Мадлен продолжала:
– Двенадцать лет назад, когда я была танцовщицей, мне удалось скопить немного денег. Но приходилось прятать деньги от матери, чтобы она не истратила их на опиум и спиртное. Сначала я хранила свои сбережения в туфлях, но потом была вынуждена от этого отказаться, поскольку мать частенько надевала мою обувь. И я решила прятать деньги в книгах – в английских книгах, которые покупал мне Жак. Мать английского не знала и никогда не стала бы их раскрывать. Когда же денег стало больше, возникла другая проблема: книги разбухли, и деньги стали видны. – Мадлен улыбнулась. – Поэтому я вырвала страницы.