Зимний Туман - друг шайенов
Шрифт:
— Вот опять! Ты даже не знаешь, что мне уже семнадцать лет! Я уже сто раз могла обзавестись мужем!
— Но не обзавелась, надеюсь?
— Ну, тогда я бы не приехала. А ты тут не женился, случайно? Может быть, завел индейскую жену?
— Нет, не завел.
— Тогда кто за тобой ухаживает? Кто стирает твои рубашки?
— У меня их всего две.
— Две? Какой ужас. У мужчины должна быть дюжина сорочек.
— С дюжиной я не справлюсь.
— Подумаешь! Мы с мамой и Роситой обстирывали целую толпу землекопов, когда стояли
— Подходящее занятие для профессорской дочки.
— Мой муж будет каждое утро надевать свежую сорочку, — твердо сказала Милли. — И дети никогда не выйдут из дома в грязном платье. Если у нас не будет денег на прачку, я все буду стирать сама.
— У нас будут деньги на прачку, — сказал Гончар и осекся.
В последнее время он часто ловил себя на том, что размышляет вслух. Уединяясь на своем излюбленном холме, он не имел других собеседников, кроме Тучки. Той-то было все равно, о чем бормочет хозяин. А вот Мелисса…
— Что? — Она остановилась. — Как понимать ваши слова, мистер Такер?
Он смущенно поскреб бороду:
— Ну… Я тоже люблю чистую одежду.
— Ах, вот оно что. — Девушка высокомерно вскинула голову. — А мне послышалось что-то другое.
Она хлестнула плеткой кобылу, но Гончар снова нагнал и перехватил ее поводья, не давая вырваться вперед.
— Нет, постой, разбойница. Тебе не послышалось.
"Что я делаю! — с отчаянием подумал он. — Она еще ребенок, она ничего не понимает и ничего не видела в жизни. А вдруг она откажет? А вдруг согласится? И что тогда? Где нам жить? И что с ней будет, если меня завтра убьют? " Но он уже не мог остановиться и, отдышавшись, выпалил:
— Я сказал, что у нас с тобой всегда будут деньги на прачку, потому что я не хочу, чтобы моя жена погрязла в стирке. Я хочу, чтобы у моей жены были нежные мягкие руки и чтобы она не изматывала себя домашним трудом. И я хочу, чтобы моей женой была ты.
Милли покраснела, опустив глаза.
— Ну вот, теперь ты все знаешь, — с облегчением выдохнул Степан. — Не представлял даже, что смогу сделать тебе предложение. Ничего более трудного в моей жизни еще не было.
— И ничего более глупого, — отозвалась она. — Стивен, Стивен…
Она вытерла глаза кулаком.
— Только без слез, — попросил он.
— Да это ветер.
Милли отвернулась и всхлипнула.
— Я думала, что все будет не так. А где же колечко?
— Прости, я не ожидал увидеть тебя сегодня. Ну, прости меня, прости. Я обещал твоему отцу, что не появлюсь у вас до осени. Тогда я бы все сделал иначе. С колечком, с цветами. Я бы надел фрак и привел бы с собой музыкантов… — Он обхватил ее за талию и привлек к себе. — Я бы встал перед тобой на колено и сказал: "Мелисса Фарбер, согласишься ли ты когда-нибудь стать моей женой?" — Соглашусь, — сказала она, отталкивая его. — Но, Стивен, на нас смотрит вся стройка.
— Пусть смотрят. Им все равно предстоит гулять на нашей свадьбе.
Он
— Поехали в город, сейчас же. Не знаю, как тут у вас обставляют помолвку, но, кажется, я должен немедленно поговорить с профессором.
Мелисса улыбнулась, вытирая мокрое лицо шейным платком:
— Для этого не надо ехать в город. Папа сам уже направляется сюда. Просто я скакала немного быстрее, чем они с князем.
8. ЗЕМЛИ НЕУБИТЫХ ИНДЕЙЦЕВ
Всего за одну зиму Фарбер состарился так, что Степан не сразу его узнал. Профессор ехал рядом с князем, безучастно глядя перед собой, и, казалось, не замечал ничего вокруг. Но, когда Гончар подскакал к гостям, Фарбер первым протянул ему руку и сказал:
— Рад, что вы послушались меня и не уехали в Мексику.
— Примите мои соболезнования, док, — неловко выговорил Степан. — Милли мне уже все рассказала.
— Все мы смертны, — Фарбер пожал плечами. — Но мы с вами живы, так займемся делами живых. Я хотел представить вас князю, но вы, оказывается, уже знакомы.
— Немного.
Салтыков укоризненно произнес:
— Это вы называете знакомством, Такер? Я только сегодня узнал, что вы не простой обыватель, а знаменитый проводник. От знакомых не принято скрывать свои занятия.
— Я давно уже не проводник и никогда не был знаменитым.
Строители ненадолго отвлекались от работы, оглядываясь на кавалькаду. Салтыков с тремя своими казаками задержался у въезда в лагерь, а Гончар, Милли и профессор подскакали к палатке, над которой развевался звездно-полосатый флаг.
— Вот мой дом, — сказал Гончар. — Добро пожаловать в "Форт-Коллинз".
— Вы делаете успехи, Такер, — сказал профессор, оглядываясь. — Дорога растет с поразительной скоростью. Кажется, скоро мы будем ездить к вам в гости не на дилижансе, а в пульмановском вагоне.
— Папа, может быть, тебе и не придется ездить в гости к Стивену, — вставила Мелисса, дергая Гончара за рукав. — Он хочет тебе что-то сказать. Ну, говори, пока нам никто не мешает. Это же такой особенный, очень личный разговор, верно?
Степан замешкался. Объяснение с Мелиссой получилось как бы само собой. Говорить же о помолвке с ее отцом — эта задача казалась ему просто непосильной. Но Фарбер его выручил.
— У нас будет еще время для очень личных разговоров, — сказал профессор. — Сначала — о деле. Стивен, у князя накопились вопросы, ответить на которые можете только вы.
Князь Салтыков был настоящим аристократом, хотя по виду и не отличался от своих казаков. Его благородное происхождение проявлялось только в манерах и речи. За стойкой в салуне он изъяснялся на таком же простецком языке, как и все прочие посетители, но теперь, когда его собеседником был профессор Фарбер, князь перешел на изысканный английский, каким владеют только дипломаты.