Зимняя война 1939-1940. И.В.Сталин и финская кампания

Кульков Евгений

Вопрос о том, идет ли наш боец, или он не идет, есть ли у нас дисциплина или нет ее у нас, он в основном решается этим моментом. Я сам переживаю третью войну, бывал не раз в боях, но при таких тяжелых условиях я никогда не видел, чтобы боец так самоотверженно, так храбро шел вперед. Другое дело, что действия наших мелких подразделений, а может и дивизии в целом, были неуклюжими. Вот, когда вошла рота в лес, командир роты собирает вокруг себя всю роту, а почему? Потому, что он боится передоверить командиру взвода, командиру отделения свою роту. И они все идут скучившись. Если командир взвода хороший, то он ведет свой взвод. В результате мы имеем целый ряд случаев, когда такая компактная масса напарывалась на огонь финнов. Один какой-нибудь финн, замаскировавшись, выводит много людей из строя. Почему это происходит у нас, товарищи? Да потому,

что у нас нет отделенного командира, нет руководителя своего отделения. У нас с этим делом обстоит плохо.

Перед отъездом на фронт у нас взяли всех младших командиров и мы получили других со стороны, даже не из кадров, а из запаса. Причем необходимо отметить, что мы этих людей не знали. К нам попали не те люди, которые у нас проходили переподготовку на сборах. В результате мы пошли воевать без младших командиров. Нужно сказать, что мы сами еще не обучаем, не воспитываем по-настоящему младшего командира. Мы знаем, что фигура младшего командира для нас имеет большое значение. Дело это чрезвычайно важное и подчас даже решающее. Что из себя представляет тот товарищ, тот человек, который должен будет быть младшим командиром? Этот человек иногда бывает хорошим, а иногда плохим, особенно его волевые качества. Мне кажется, что при отборе младшего командира нужно учитывать его волевые качества. А мы этого не делаем и довольствуемся теми, которых нам присылают. Мы должны отбирать таких, чтобы они были не только грамотные, не только комсомольцами, но и чтобы у них были хорошие волевые качества. Между тем, мы довольно мало обращаем внимание на то, чтобы младший командир был отважным руководителем своего отделения.

ГОЛОС. Неправильно!

СТАЛИН. Правильно, правильно!

НОВОСЕЛЬСКИЙ. Как мы их обучаем? Обучаем мы их не так, как нужно. Почему? Вот я, например, помню, когда я был солдатом, правда, я был в одном очень жестоком полку – Преображенском, попал в учебную команду. Мне уже 45 лет, а я и до сих пор чувствую все последствия воспитания в этой учебной команде, последствия физического воспитания (смех), и, я сказал бы, отчасти нравственного воспитания. Некоторые слабые черты моего характера были в этой учебной команде как-то подправлены. Я как-то иначе стал обращаться с людьми, стал иначе к себе относиться, и во всяком случае физически стал лучше развит. Я и сейчас спортсмен, хожу много на лыжах.

Дело не в этом. Учебная команда мне дала закалку, которая сохраняется на протяжении такого большого времени.

Во-первых, у нас командиры взводов полковой школы молодые люди, зачастую нам приходится направлять на эту работу прямо прибывших из школы товарищей, которые сами еще не имеют известной закалки, не знают мерила, с которым можно подойти к бойцу и немножко с ним либеральничают, нет настоящей требовательности, да чего греха таить, даже нет подчас настоящих фундаментальных знаний по оружию, по стрельбе, элементарных знаний, мало культуры. Начальники же школ порхают. Вот, если начальник школы хороший человек, хорошо работает, его обязательно заберут, а отсюда разваливается и школа, а ведь подготовка младших командиров – это большое дело. Конечно, армия растет, растет командный состав, нужны хорошие люди, никто спорить об этом не будет, но какие-то должности и места нужно стабилизировать. Если ты командир дивизии или полка, если ты хороший начальник школы, надо дать возможность самому подучиться и научить других людей, это окупится потом. Я думаю, нам нужно иметь обязательно хороших младших командиров, отважных руководителей своего отделения, чтобы он вел действительно свое отделение в бой, но этого на сегодня еще нет.

Остановлюсь еще на одном вопросе. Вот у нас разведка была плохо поставлена, и поэтому погибал комсостав в таком непозволительном количестве. Вот пример. У нас в 169-м полку был помощник начальника штаба Кондратович, хороший лейтенант. Я ему в полк послал лыжников и приказал обойти с фланга финнов. И вот пошел он, повел лыжников, а лыжники молодые ребята-добровольцы, многие стрелять не умеют, и когда начался огонь в лесу, они оробели. Этот лейтенант видит, что дело плохо, а задание надо выполнять, пошел [сам] вперед, чтобы увлечь за собой людей, и едва сделал несколько шагов – ее убили. Это характерная гибель нашего комсостава. Командиры дают беспредметную команду: "За мной вперед!", вместо того, чтобы сказать: "Иванов, двигайтесь, ползите туда-то, сделайте то-то". Если людям хорошо подавать команду, они все сделают.

Относительно

командиров рот. Здесь положение может обстоять еще хуже. У нас есть командиры рот – младшие лейтенанты, лейтенанты. Вот сейчас в дивизии осталось немного командиров рот, но это такие командиры рот, за которых я руками и зубами дрался бы и не выпускал бы от себя. Но я уверен, что пройдет некоторое время, такого хорошего командира заберут, ибо он хороший человек. Младший лейтенант, еще недостаточно опытный товарищ. Он пробыл всего несколько дней, мы увидели, что он хороший, положиться на него можно, имеет смысл его учить, затрачивать силы, но надо дать ему покомандовать ротой и это принесет пользу.

Я считаю, что если нет хорошего командира роты, то пусть будет вакантная должность. Пусть временно младший лейтенант сидит на этой должности и временно командует. А раз уж ты пришел в роту, раз ты роту принял, начинай командовать. Если формируются новые части, то мне кажется, что лучше иметь одну хорошую дивизию, чем несколько плохих. Если такую дивизию хорошо организовать, она сделает больше одна, чем несколько других дивизий.

Теперь я хотел сказать несколько слов относительно физической и боевой подготовки. Тут говорили в отношении подведения пехоты к огневому валу на 100- 150 м. Когда мы стояли в Кингисепе, мы подводили пехоту на 20- 30 м, расходуя при этом 20-30 снарядов на орудие, подводили во весь рост. Я сделал это для того, чтобы приучить людей к тому, как свистят снаряды, осколки, мины, а потом я спрашивал и говорил: "Слышали?", они отвечали: "Слышали". "Никого не убило?" – "Не убило никого". Вот вам и картина боя.

Но что мы имеем в мирных условиях. Мы имеем по три снаряда на орудие. И командир полка не знает, то ли командира учить, то ли стрелковым делом заниматься.

ВОРОШИЛОВ. У нас получается огромное количество снарядов.

НОВОСЕЛЬСКИЙ. Необходимо на полигонах хотя бы раз в год по-настоящему обстреливать наши части, чтобы народ видел, как рвутся снаряды и как надо себя вести в бою.

Теперь относительно физической подготовки, относительно штыкового боя и лыжной подготовки. Наставление по штыковому бою, которое утверждено народным комиссаром, нуждается в правке. До сих пор я не могу мириться со штыковым боем, которому мы обучаем, он какой-то неосновательный – когда берешь винтовку и начинаешь ею делать приемы, то никакого воодушевления не получаешь. Мою точку зрения многие разделяют. Ведь убить человека штыком – дело простое, это проще пареной репы, как говорится, тут ничего не нужно устраивать. Штык – дело простое. У меня есть пожелание пересмотреть это дело, многое нужно изменить и пересмотреть стойку, она должна быть ниже и глубже.

Относительно лыжной подготовки. С лыжной подготовкой у нас плохо дело обстоит, а это важное дело. У нас лыж нет таких, какие нужны нам – короткие широкие лыжи, их нигде не достанешь.

ЧЕРНЯК (комдив, командир 136-й стрелковой дивизии)

136-я дивизия состояла исключительно из приписного состава, кадрового состава было весьма незначительное количество. 136-я дивизия прибыла в распоряжение Ленинградского военного округа в сентябре месяце.

Занимаясь боевой подготовкой, слаживанием дивизии, еще на эстонской границе было много приложено труда подготовить дивизию так, чтобы она выглядела действительно как боевая единица. В первых боях в Финляндии дивизия не участвовала. Считали, что дивизию нужно постепенно "раздергать". Так и получилось, что в конце октября из дивизии забрали всех минометчиков. Дивизия осталась без минометчиков. Из дивизии изъяли около 800 лошадей, брали колесные машины. Так что постепенно, как и говорили, дивизию "раздернули". А в начале декабря получили распоряжение дивизию погрузить и отправить на финскую границу. К 11 декабря дивизия была уже подготовлена и выглядела более или менее неплохо. Тут приходилось на ходу создавать минометные взводы. Был получен приказ сосредоточить дивизию к определенному пункту. Тут же мы получили лошадей и минометы.

Кроме того, когда формировалась дивизия, то основная масса людей получила обмундирование с территориальных сборов. А за два месяца пребывания на эстонской границе обмундирование износилось. В Ленинградском военном округе говорили, что вы не наши, что в первую очередь они обеспечат своих. Получается как-то нехорошо, когда в одном округе разное отношение к дивизиям.

СТАЛИН. Кто же вам говорил?

ЧЕРНЯК. Это небольшие начальники – окружные работники ЛВО.

СТАЛИН. Кто именно?