Зимняя война 1939-1940. И.В.Сталин и финская кампания
Шрифт:
При подготовке операции прорыва, учить войска на частных операциях и этими частными операциями вскрыть систему обороны противника. Следующее указание – резервные войска обучать на фронте, а не в тылу; обучать должны командиры, уже участвовавшие в боях.
До начала общего наступления разрушить бетон и обработать хорошенько передний край обороны противника, а также хорошо оборудовать исходный плацдарм для наступления.
В соответствии с этими указаниями тов. Сталина мы и вели подготовку к прорыву. Мы выделили на каждый полк первого эшелона четыре дня на обучение. В эти четыре дня была проведена с каждым полком репетиция атаки.
Я считаю, что успехи 7-й армии произошли именно потому, что мы полученные указания добросовестно выполнили.
О развитии прорыва.
Если мы обратимся к истории, то увидим, что в мировую войну удачные прорывы были, но, как правило, развить эти прорывы не удавалось. Например: сражение на р. Эн (операция Нивеля) – французы всего на фронте имели 176 дивизий, германцы – 144 дивизии. Ширина фронта прорыва 40 км. Для прорыва французы привлекли 59 пехотных дивизий и 7 кавалерийских, против 22 пехотных дивизий немцев. Операция закончилась захватом нескольких выгодных тактических пунктов. Это произошло потому, что немцы могли использовать свободные силы с неатакуемых участков для ликвидации прорыва.
Верденская операция в 1916 г. – германцы имели 105 дивизий, французы – 141, прорывали на участке 10 км, десятью дивизиями против восьми французских, прорыв и его развитие не удались, так как французы подвезли последовательно к месту прорыва 65 дивизий, а немцы 56 дивизий. Глубина прорыва всего 7- 9 км.
Опыт других прорывов примерно такой же.
Нам удался прорыв потому, что в соответствии с указаниями тов. Сталина, одновременно атаковали весь фронт финнов, сковали все силы противника, растащили резервы и когда получили прорыв, то смело, не боясь фланговых ударов со стороны приморской отсечной позиции и позиции севернее оз. Муолаярви, приступили к развитию прорыва.
СТАЛИН. Какие орудия сыграли решающую роль?
МЕРЕЦКОВ. Артиллерия, танки и авиация.
СТАЛИН. А сколько максимум снарядов выпустили в день?
МЕРЕЦКОВ. 7-я армия в день прорыва 149 985.
СТАЛИН. А 13-я?
МЕРЕЦКОВ. Примерно то же. В день прорыва по всему фронту армии мы дали массу артиллерийского огня. Артподготовка шла по всему фронту и противник не знал – где будет главная атака, поэтому сам прорыв получился неожиданным.
Во время частных операций, еще до прорыва, у нас бывали артподготовки с расчетом до 20 тыс. снарядов на подготовку. Противник тогда уже считал, что это начался главный прорыв. И не только считал, а был такой день, когда после неудачного действия одного нашего батальона (он отошел) противник решил, что мы разбиты и перешел в контрнаступление. Жаль, что он в дальнейшем мало повторял такие контрнаступления. Нашими неожиданными частными операциями противник сильно изматывался, он считал каждое наше частное наступление за главную атаку и писал, что мы ведем генеральное наступление, меняя дивизию за дивизией, а на самом деле дивизии вели частные операции отдельными ротами и только в некоторых случаях батальонами. Все это обеспечило внезапность главной атаки.
ГОЛОС. И противника изнуряли этим делом.
МЕРЕЦКОВ. Противника изнуряли. Мы допрашивали военнопленных и офицеров в том числе; был один унтер-офицер, который хорошо владел русским языком, он рассказывал, что у них в результате работы нашей артиллерии и авиации – появился новый тип санаториев – для психически расстроенных людей. Он говорил, что он только что пришел из госпиталя и рассказывал, как только он вновь услышал такие канонады, то его всего в дрожь бросило. По его же признанию, он, как защитник, был слабым, физически и морально сломанным человеком.
СТАЛИН. Полукалекой стал.
МЕРЕЦКОВ. Полукалекой стал. Поэтому вопрос о мощной артиллерийской обработке при прорыве обороны противника является главным. Авиация, с применением крупных калибров бомб, играла также большую роль при обработке обороны противника.
Когда мы получали указания у тов. Сталина – как рвать укрепленную полосу, то он говорил, что надо бить артиллерией по всему фронту, не жалея снарядов, что найдется более слабое место и в этом месте и следует развивать прорыв, нанося удар по флангам противника. Это верно. Когда мы били противника только с фронта, то имели перед собой напольные стенки его оборонительных сооружений, которые были значительно усилены, а когда прорвались, развертываясь вправо и влево, то получили возможность бить бетон с флангов и с тыла, что значительно легче.
Здесь некоторые товарищи, в частности комиссар 50-го корпуса, как будто бы отрицательно относился к тому, что когда нам удалось сделать прорыв, то мы начали развертываться и направо, и налево, вводя в прорыв по одной дороге пять стрелковых дивизий, три танковые бригады и одну стрелково-пулеметную бригаду.
Вводить в прорыв такое большое количество войск – дело не простое, но я не мог дожидаться, когда противник подготовит мне большое количество дорог. Развитие прорыва требует большого искусства и это удалось нам потому, что мы применили указания тов. Сталина.
Второй вопрос. О танках и самостоятельных действиях мехсоединений.
Я хочу сказать о танках, товарищ председатель Совета Народных Комиссаров. Танки исключительно доблестно вели себя в бою, но некоторое замешательство у нас с ними было. Мы неправильно ориентировались на потери. У нас был лозунг, что нужно завоевывать победы с малой кровью. Это очень хорошо. Но нельзя завоевывать вовсе без потерь.
СТАЛИН. С малой кровью, но с большим расходованием снарядов.
МЕРЕЦКОВ. Это верно. Когда танки понесли потери, некоторые слабые волей стали терять веру в свой род войск. У некоторых командиров был надлом, но тов. Павлов быстро их перестроил. Если бы не было массы танков, конечно, все сражение по другому выглядело бы. Другое дело, что мы не совсем умело применяли танки. При прорыве нужно было иметь танки с толстой броней. К концу войны такие танки появились, причем некоторые из них были вооружены 6-дюймовыми пушками. Нужно сказать, что танки играли исключительную роль в войне.
СТАЛИН. Они всегда будут играть.
МЕРЕЦКОВ. И будут играть всегда. Я не сторонник защищать мехкорпуса, но я сторонник действия отдельных механизированных и танковых частей. Когда мы входили в прорыв, то мы посадили пехоту на танки и целое соединение пустили вперед самостоятельно. Такой способ был забракован, но я считаю, что в бою нужно разумно использовать все.
Танки действовали самостоятельно и сыграли исключительную роль, овладев станциями Перо и Кямяря.
Другой пример. Действие танков в тылу 19-го стрелкового корпуса и на станции Лейпясуо.
Третий пример. Выход танкового батальона на Хуумола в тыл противнику открыл возможность двигаться 7-й стрелковой дивизии.
Я считаю, что мы не должны отказываться от самостоятельных действий танковых соединений. Механизированный корпус тяжел, мало подвижен, его нужно заменить дивизией, которая должна иметь 200-250 танков, плюс два стрелковых полка своей пехоты.
Третий вопрос. О пехоте и ее вооружении.
СТАЛИН. О щитках Вы ничего не говорите.
МЕРЕЦКОВ. Щиток – это оборонительное средство, он для наступления не нужен, мешает. Наступление пехоты должно обеспечиваться хорошей артиллерийской обработкой и прикрываться плотным огневым валом. Часто требуется перебрасывать пехоту вперед при наличии у противника в обороне отдельных очагов сопротивления, в этом случае можно применить специальный бронированный транспорт. В условиях войны мы часто применяли переброску пехоты на танках, это значительно ускоряло продвижение пехоты по глубокому снегу. Некоторые командиры считали, что к танкам для прикрытия пехоты можно приделать броневые боковины, которые позволят перебрасывать пехоту на танках и под стрелково-пулеметным огнем противника. О перевозке пехоты на поле боя надо подумать и дать решение этому вопросу.