Зимняя война 1939-1940. Политическая история

Чубарьян Александр Оганович

Не внесло существенных перемен в эту оценку и сделанное правительством Финляндии 5 декабря 1935 г. в парламенте заявление, что страна намерена следовать внешнеполитическому курсу скандинавских государств и будет придерживаться нейтралитета. В СССР отнеслись к этому заявлению с недоверием, рассматривая его как стремление финской дипломатии отгородиться от поддержки советских внешнеполитических инициатив. К тому же в Москве опасались, что сближение Финляндии с нейтральными скандинавскими странами может отрицательно сказаться на их отношении к Советскому Союзу.

Получая информацию относительно усилий, предпринимавшихся финской стороной для достижения взаимодействия северных стран в военно-политическом отношении, советские дипломаты пытались выяснить позицию скандинавских стран и прежде всего Швеции. Летом 1935 г. полпред

СССР в Стокгольме А. Коллонтай неоднократно беседовала в этой связи со шведским министром иностранных дел Р. Сандлером. 16 июня она телеграфировала в Москву, что Сандлер заявил ей следующее: "В интересах не только Швеции, но и укрепления мира было бы желательно вовлечение Финляндии в орбиту скандинавской политики нейтральности; к сожалению, влияние Германии на известные круги Финляндии этому препятствует. Это опасность и для нас, и для вас. Шведское правительство это учитывает"⁵³.

В дальнейших беседах Сандлер подчеркнуто дистанцировался от финского нейтралитета. В феврале 1936 г. он заявил Коллонтай, что шведское правительство "очень ценит, если Москва будет разграничивать иностранную политику Швеции от политики Финляндии"⁵⁴. Оснований для такого разграничения было более чем достаточно. Начальник финского генштаба генерал К. Эш в феврале 1936 г. считал необходимым наладить военные поставки из Германии на случай возможного возникновения войны с СССР. Швеция в данном случае должна была выполнять роль перевалочной базы при транспортировке немецкого вооружения в Финляндию. К тому же предлагалось отказаться от установленного статуса демилитаризованности Аландских островов и начать совместное со Швецией укрепление архипелага, исходя из того, что в случае войны советский флот, захватив его, может перекрыть морские связи между Финляндией и Германией⁵⁵. Подобные расчеты никак не укладывались в шведское понимание нейтралитета, о приверженности к которому заявляла Финляндия.

В Советском Союзе оценка финского нейтралитета была негативной. Его "нужно рассматривать, отмечалось в документах наркомата иностранных дел, как новую и довольно ловкую попытку нынешнего финляндского кабинета, ведущего определенную антисоветскую и прогерманскую линию, маскировать свою политику мнимой скандинавской ориентацией"⁵⁶. Этот вывод был доведен и до сведения полпредов Финляндии и скандинавских стран.

Перемена к лучшему между двумя странами наметилась во второй половине 1936 г., после парламентских выборов, когда в Финляндии сменилось правительство. В новом кабинете министров, который возглавил один из лидеров Аграрного союза К. Каллио, стало наблюдаться стремление проводить сбалансированную внешнюю политику, улучшая отношения с СССР. Новый министр иностранных дел Р. Холсти являлся поборником осуществления решений, выработанных Лигой наций. При встрече с Литвиновым в Женеве 9 октября 1936 г. Холсти сказал ему, что "его политика будет базироваться на стремлении к миру, лояльности Лиге наций и дружбе со всеми соседями". При этом министр указал на необходимость выяснить существующие расхождения между Финляндией и СССР, чтобы начать их устранение⁵⁷.

Мысли, с которыми Холсти вступал на ответственный пост, были затем отражены в его воспоминаниях. "Я заметил, — писал он, — как повсюду за рубежом Финляндия рассматривается в качестве как бы некого союзника Германии, и если бы такое мнение окончательно утвердилось, то, пожалуй, принесло бы непомерно большой ущерб, причем уже вскоре после того, как мог возникнуть серьезный европейский конфликт"⁵⁸.

Учитывая позитивные элементы во внешней политике Финляндии, связанные с деятельностью ее нового правительства, в Москве решили поставить вопрос о визите финского министра иностранных дел в Советский Союз. Ирье-Коскинен также считал это весьма целесообразным, поскольку "такая поездка способствовала бы смягчению напряженности между Финляндией и Советским Союзом…"⁵⁹. В Швеции рассматривали визит Холсти в Москву как своевременный и важный шаг для "ликвидации недоразумений и трудностей, существующих между Советским Союзом и Финляндией". Сандлер рекомендовал Холсти предпринять свою поездку⁶⁰.

После того, как по дипломатическим

каналам была достигнута договоренность об этой поездке, в политических и военных кругах Финляндия выработали линию, которой должен был придерживаться Холсти при обсуждении в Москве внешнеполитических вопросов. Президент Свинхувуд дал указание министру заострить внимание на "проблеме Восточной Карелии и Ингерманландии", а также коснуться возникающих пограничных конфликтов⁶¹. Побывал у Холсти и немецкий посланник в Хельсинки В. Блюхер, который хотел выяснить цель готовившейся поездки. Холсти заявил, что визит проводится в соответствии с линией, определенной правительственной программой, и Финляндия будет проводить ее неуклонно⁶².

Были предприняты и попытки воспрепятствовать наметившемуся визиту. 3 февраля 1937 г., за несколько дней до его начала, факт проведения учебных стрельб артиллерией КБФ в Финском заливе был использован с подачи погранслужбы Финляндии таким образом, чтобы создать представление о якобы конфликтной ситуации, возникшей на границе. Финская погранохрана выступила с заявлением, из которого следовало, что советская артиллерия обстреляла территориальные воды Финляндии и под обстрел попали финские рыбаки. В конечном итоге выяснилось, что никаких рыбаков во время стрельбы в этом районе не было, а проверка следов разрывов снарядов на льду полностью расходилась с утверждениями погранохраны⁶³.

Визит Холсти в Советский Союз состоялся 8-10 февраля 1937 г. Финского министра встречали подчеркнуто доброжелательно, на высоком правительственном уровне. Как констатировал затем полпред Асмус, "ничего лучшего для изменения атмосферы мы сделать не могли"⁶⁴. В ходе визита между Холсти и Литвиновым обсуждался центральный вопрос — об улучшении советско-финляндских отношений. При этом Литвинов откровенно высказал озабоченность в связи с тем, что руководство Финляндии в своей внешнеполитической деятельности "предпочитает интимную близость с Германией, Польшей и даже с Японией". Именно то, пояснил он, что "в случае большой европейской войны Финляндия может очутиться в противостоящем нам лагере", беспокоит Советский Союз, а отнюдь не мысль о возможности "самостоятельного нападения на нас Финляндии"⁶⁵. Об этом же говорил на последующей стадии переговоров Ворошилов, имея в виду возможность использования финляндской территории "третьим государством" при нападении его на СССР. "У Финляндии есть какая-то крупная держава — союзник…", — сказал он⁶⁶. Холсти твердо заверил представителей советского руководства, что Финляндия не разрешит какому-либо другому государству осуществить агрессию против Советского Союза через свою территорию⁶⁷. В подписанном затем совместном коммюнике подчеркивалась необходимость укрепления в мире коллективной безопасности.

Итоги визита Холсти в СССР были одобрительно восприняты в Финляндии, и стало чувствоваться определенное потепление в отношении к Советскому Союзу. "Полпредство и я лично, — докладывал Асмус в Москву, — наглядно ощущаем изменение атмосферы… Сейчас предстоит сложная и более трудная часть работы — закрепление достигнутого"⁶⁸.

Положительным сдвигам в развитии советско-финляндских отношений способствовали и изменения в высших эшелонах власти в Финляндии. В марте 1937 г. К. Каллио стал президентом страны. В правительстве, которое возглавил А. Каяндер, пост министра иностранных дел по-прежнему сохранился за Холсти. В программе нового кабинета подчеркивалась важность "продолжать добиваться оздоровления отношений с Россией"⁶⁹.

Первая половина 1937 г. прошла под знаком начавшегося сближения между Финляндией и Советским Союзом. Это выразилось прежде всего в области культурных связей. В Финляндии состоялись выступления с концертами ведущих артистов Москвы, а затем ее посетила группа советских журналистов. Ранее подобного не бывало. Не случайно Геринг проявил беспокойство, предложив финляндскому посланнику в Берлине объяснить, "не подписал ли Холсти в Москве соглашение о культурном сближении"⁷⁰.

Такой ход развития событий явно противоречил интересам Германии. Не могли его поддерживать и все те, кто традиционно ориентировался в Финляндии на Берлин.