Зимняя война
Шрифт:
Все мы были очень разочарованы полученными инструкциями. Мы ожидали, что в Хельсинки поймут: соглашение может быть достигнуто только путем новых уступок. Поэтому мы запрашивали разрешение предложить уступку Юссарё на западе и Ино на востоке. Поскольку нам было отказано, мы, после обсуждения, решили еще раз испытать твердость негативной позиции Хельсинки. Плодом наших обсуждений была телеграмма, отправленная около полудня:
«Инструкции получены. Если не удастся заключить соглашение на этой основе, можем ли мы прервать переговоры?»
Ответ на наш запрос пришел около полуночи:
«Вы осведомлены, что сделанные нами уступки максимальны, насколько это позволяют наша безопасность и независимость. Если невозможно заключение соглашения на этой основе, вы имеете право прервать переговоры. Эркко».
Новые инструкции не оставляли нам пространства для маневра в решающей фазе переговоров. У Паасикиви начался очередной приступ гнева. Он яростно критиковал инструкции: «Если военные ничего не могут сделать, необходимо избежать войны и дать задний ход. Никто из армейцев, кроме Маннергейма, ничего не понимает».
И действительно, Маннергейм сказал Паасикиви, когда они сидели вечером накануне нашего отъезда: «Вы обязательно должны прийти к соглашению. Армия не в состоянии сражаться».
Из Хельсинки позвонил корреспондент «Свенска Прессен» с просьбой сообщить новости. Я вкратце обрисовал ему ход событий и спросил, опубликованы ли в утренних газетах какие-нибудь правительственные сообщения. Из его слов я узнал, что Государственный совет накануне вечером собрался на совещание в одиннадцать часов. На нем присутствовали также спикер парламента Хаккила и председатели парламентских фракций. Присутствующие были поставлены в известность о нашем сообщении. Послеобеденные газеты вышли с сообщением, что президент утвердил новые инструкции.
Позднее я узнал подробности этого заседания. Кабинет министров и председатели фракций рекомендовали утвердить инструкции в том виде, в каком они и были отправлены. Но до заседания фракция социал-демократов сообщила о своей позиции. Мауно Пеккала, председатель фракции, одобрил новые инструкции как основу для переговоров, но высказал пожелание, чтобы участники переговоров с финской стороны вели обсуждение с целью избежать войны. Воистину удобная позиция для ведения дел: писать строжайшую инструкцию, отклоняться от которой не позволялось, но в то же время говорить: вы уж, ребята, не доводите дело до войны!
Переговоры прерваны
Восьмого ноября был день отдыха, поэтому отложили переговоры до завтра. Время прошло в осмыслении новых инструкций и обдумывании переговорной тактики. Мы решили, что будет лучше с самого начала отвергнуть требования предоставления баз в устье Финского залива. Если это остановит ход дела, переговоры придут к концу. Если советские руководители откажутся от своих требований, мы сможем продолжить разговор о Карельском перешейке и Суурсаари.
На основании данных, полученных по телеграфу, мы подготовили проект меморандума о собственности, которая должна была отойти вместе с территориями на Карельском перешейке. Общая стоимость собственности, которую требовалось компенсировать, достигала, по нашим подсчетам, 800 миллионов марок.
На следующий день, 9 ноября, мы уведомили секретаря Молотова, что готовы двигаться дальше. Время встречи было назначено на 18.00.
На этот раз присутствовали и Сталин и Молотов. Переговоры закончились ровно через час.
В начале встречи Паасикиви выразил сожаление, что болезнь помешала ему присутствовать на церемонии, состоявшейся два дня тому назад. Наши партнеры выразили ему сочувствие. Я сказал, что это был веселый и приятный вечер. Кажется, это доставило удовольствие нашим хозяевам, которые широко улыбнулись при этих словах. Но вскоре их настроение изменилось.
Паасикиви начал зачитывать наш ответ, в котором перечислялись соображения, которые препятствуют уступке Ханко и прилегающих островов для организации военной базы. Финское правительство не может принять это требование.
Глаза наших партнеров широко раскрылись от удивления. Стало ясно, что они ожидали, что мы охотно согласимся с этим предложением.
После этого последовал обмен мнениями.
Сталин указал на карте остров Руссарё: «Может быть, вы уступите хотя бы его?»
Как предписывали наши инструкции, мы ответили отрицательно.
«Тогда, похоже, ничего не выйдет. Ничего не выйдет», — сказал Сталин.
Стало ясно, что ни одна из сторон ничего не может добавить к своим аргументам относительно базы в окрестностях Ханко. Все доводы уже приводились раньше.
Затем мы сказали, что готовы предложить южную часть Суурсаари.
Сталин возразил: «Остров будет иметь двух хозяев. Это не пойдет. А что вы предлагаете на Карельском перешейке?»
«Ничего нового мы предложить не можем, — ответили мы. — Мы отклоняем предложенную пограничную линию. Мы настаиваем на своем прежнем предложении».
«Вы не предлагаете даже Ино?»
«Мы не запрашивали мнения нашего правительства по этому вопросу».
Я пытался показать на карте, как хорошо будет защищен Ленинград в случае принятия наших предложений. В дополнение к укреплениям Кронштадта и Красной Горки Россия получит острова в Финском заливе и всю приграничную область вокруг Териоки.
«Все это было и у царя, но ему еще был нужен Ино».
Вслед за этим наши партнеры указали на узкое место напротив Сейвястё. Здесь по обоим берегам следовало возвести крепость, иначе эта щель не будет закрытой. Острова, которые предполагалось уступить, были всего лишь небольшими «точками». С этим ничего нельзя было поделать.
«Мы просто станем обстреливать друг друга — вы нас, а мы вас» (через Сейвястё).
Затем Сталин и Молотов снова ухватились за вопрос об Ино, заметив, что для организации его защиты потребовалось бы двадцать километров предполья.
Сталин произнес: «На этом клочке земли, что вы нам предлагаете, мы сидели бы как на острие остро заточенного карандаша» — и указал на кончик своего карандаша.
Я попытался измерить по карте ширину этого пространства.
Молотов спросил: «Ну и сколько там?»