Зимняя встреча

Герцик Татьяна Ивановна

Он задумчиво произнес:

– Да, красота дорогая штука…

Она демонстративно отодвинулась от него, ожидая, что он подвинется вновь, но он лишь раскинул руки по спинке и уставился в экран, забыв о ее существовании. Почему-то ей стало обидно и одиноко. Хотя хотела она именно этого – выхолощенных дружеских отношений. По крайней мере безопасно.

Она прикрыла глаза, не видя, что Антон тут же повернулся к ней и обвел ее лицо ласкающим взглядом. Но стоило ее векам дрогнуть, как он немедля уставился в экран, изображая полную поглощенность сюжетом.

В конце фильма,

когда она уже откровенно зевала, попросил:

– Слушай, помоги мне расправить диван?! Я после травмы ни разу и не спал нормально. Всё с этими дурацкими подставками. Хоть раскинусь как хочется. Душ я уже принял, вот был настоящий кайф, а то обтирания достали уже.

Она подняла сиденье и вытащила постельные принадлежности. Застелив постель, повернулась, чтобы уйти к себе, но внезапно оказалась распластанной на мягкой поверхности. Нелепо барахтаясь под его крупным телом, возмущенно запротестовала.

Антон обеспокоенно спросил:

– Ты что так нервничаешь, в первый раз, что ли?

Она с силой пихнула его в грудь.

– Нет, просто не хочу!

Он искушающе прошептал:

– Не хочешь, так захочешь. В этом деле желание – дело наживное. И не пихайся так, у меня нога болит!

Она сурово потребовала:

– Тогда отпусти меня сейчас же!

Он пропыхтел, стягивая и себя, и с нее остатки одежды:

– Не могу! Ей-богу! Слишком долго терпел!

Аня пожалела, что непредусмотрительно переоделась в легкоснимаемое платье. Через мгновенье уже почувствовала его внутри себя, и поняла, что сопротивляться поздно. Закончив, он сгреб ее, как куль картошки и собственнически прижал к себе. Она, обескураженная и обиженная, тихо проговорила:

– Пусти! Пойду в ванную!

Антон, выравнивая дыхание, воспротивился:

– Зачем? В последний раз, что ли? – и просунул ногу между ее бедер.

Ни поцелуев, ни ласковых слов. Она всепрощающе решила, что это от слишком долгого воздержания. Накрыв ее своим телом, Антон перенес тяжесть на здоровую ногу, и задвигался, дыша все тяжелее.

От осознания того, что он не пользуется презервативами, у Ани выступили на лбу крупные капли пота. Неужели он из тех мужчин, что совершенно не думают о женщинах, их желаниях и безопасности? Она почувствовала себя резиновой куклой, безжалостно использованной, и решила завтра же уйти домой.

Антон проговорил, нежно поглаживая ее грудь:

– Я думаю, нам нужно пожить вместе. Может, что и получится… Кстати, и матери своей поможешь. Она же молодая еще женщина, у нее тоже есть нормальные физиологические потребности. Вдруг замуж выйдет?

Аня поняла – то, что сейчас было, для него просто оправление нормальной физиологической надобности. И не более того. Во рту появилась неприятная горечь.

Он продолжал:

– Мать наверняка бы хотела иногда привести в дом мужика, а там взрослая дочь. Выросшие дети должны жить отдельно.

Аня саркастически уточнила:

– И сколько же я должна жить отдельно от мамы? Пока тебе не надоем?

Он пожал плечами.

– Чего так далеко заглядывать? Поживем, – увидим.

Она слишком устала, чтобы спорить, и закрыла глаза. Антон, виновато поправил

завиток у нее на лбу, старательно подоткнул ей одеяло, с удовольствием вытянулся рядом, и, пробормотав под нос что-то про истинное облегчение, тоже уснул.

Глава третья

От сигнального экземпляра Студенческого вестника остро пахло типографской краской. Осторожно разворачивая листы, Аня с томительным чувством читала заголовки. «Что такое ученье?», «Хочу славы и денег», «Как прилично заработать по время каникул». С сожалением положила выпуск на край стола и пригорюнилась. Пришла пора передавать шапку главного редактора новому поколению.

На последнем заседании редколлегии был выбран новый глава их университетской многотиражки. Виктор учится на третьем курсе, как и она в те времена, когда принимала этот пост. Разница была лишь в том, что ей с огромным облегчением спихивал газету талантливый, но перегруженный заботами и славой Костя Калинин, их студенческая звезда. Теперь Костя уже кандидат наук, при редких встречах свысока интересующийся их мелконькими журналистскими проблемами.

В отличие от него она передает газету с унынием в душе. Слишком много в нее вложено страсти и времени. К тому же это увлечение хоть как-то компенсировало другое, по имени Антон. Аня присела за теперь уже чужой редакторский стол и тяжело задумалась, неосознанно крутя в пальцах старую заслуженную ручку с красным гелевым стержнем, не сразу услышав обращенные к ней несмелые слова:

– Аня, может, что-нибудь еще пожелаешь? Всё-таки у тебя такой богатый опыт.

Она встрепенулась и перевела сумрачный взгляд на присевшего рядом Виктора. Нормальный парень с открытой улыбчивой физиономией откровенно поедал ее настойчивым взглядом. Она тихонько вздохнула. Почему б ей не влюбиться в него?! Общность интересов, вкусов, образования и вообще. Только вот не нравится он ей.

Виктор преданно, как послушная собачка, заглянул ей в глаза.

– Ты на меня за что-то сердишься?

Аня удивилась.

– С чего это ты взял?

– Да смотришь ты на меня, как на личного врага. Как минимум я у тебя перед экзаменом тетрадку с конспектами взял почитать и не вернул.

Она отвернулась и промямлила:

– Не выдумывай! Просто я устала.

Парень с готовностью предложил:

– Давай в кафешку пойдем. Посидим, отдохнем.

Она чопорно возразила:

– Милый мальчик, поищи подружек среди первокурсниц. А у меня другой возрастной ценз.

Виктор нравоучительно возразил:

– А сейчас женщинам спутников жизни надо искать среди более молодых мужчин. А то рано вдовами рискуют остаться. И разница в два года – самая перспективная.

Аня в упор посмотрела на его ухмыляющуюся физиономию.

– Это что, предложение?

Он радостно подтвердил:

– Ага! Прогуляться до кафе! А там как масть пойдет!

Она хотела ответить что-нибудь строгое, чтобы наследник редакторского кресла немного отошел от эйфории, в которую его ввергли выборы на столь высокую должность, но не успела. На плечо ей легла жесткая рука, и суровый голос отчеканил: