Зита и Гита
Шрифт:
Впечатлительная и отзывчивая, Зита вносила в бедный быт этих простых людей любовь и доброту.
В силу религиозного сознания индийского народа, что все люди — братья, равные перед Богом, родственники, общение происходит в атмосфере открытости, уважения, сострадания, непринужденности. Поэтому хозяин соседнего дома называл Зиту дочерью, а его дети — сестрой. Жизнь ее потекла размеренно и безмятежно; все здесь было ей по душе и по сердцу.
Особенное чувство она испытывала к Раке, этому непосредственному, простому и доброму человеку,
Сидя во дворе на большом камне, разогретом солнцем, Рака и Чино, анализировали сложившуюся ситуацию.
Их явно беспокоила перемена в «Гите», которая произошла с ней после попытки утопиться в священных водах.
— Я не могу понять, что это с ней случилось? — с досадой говорил Рака, стукнув кулаком по колену. — Была, как огонь, стала холодной, как лягушка! — И он с возмущением и полным недоумением на лице вскочил на ноги.
— Конечно, прыгнула в воду обыкновенная девушка, а достали мы оттуда какую-то речную русалку, — рассудительно заметил Чино своим ломающимся голосом.
— Да, и такая спокойная стала, — пожав плечами и округлив глаза, озадаченно изрек Рака. — Мост удачи прогнулся под нами, дорогой Чино, — высокопарно заключил артист. — Вот тебе раз! Надо же такому случиться! — не унимался он. — Даже противно! С такой не поругаешься, это на нервы действует. И заметь, мой мудрый товарищ, она даже не заикается о выступлениях, как будто я теперь сам должен ходить по веревке.
— А спросите-ка ее, хозяин, пойдет ли она теперь с нами работать? — смело предложил мальчишка.
С одной стороны, такая кротость, слетевшая, как голубь, на голову «Гиты», нравилась Раке, но с другой стороны, жизнь требовала свое — надо было работать, зарабатывать на «хлеб насущный», а из-за нее он вот уже несколько дней шляется без дела.
Немного подумав, Рака ответил на предложение Чино:
— Иди-ка вот сам к ней и спроси, чего она хочет.
— Сейчас! — обрадованно сказал мальчик и быстро направился в дом.
— Без нее нам и делать-то нечего, — промолвил Рака вслед удалявшемуся Чино.
Сидя на табуретке за низким столиком, Зита перебирала бобы в глиняной миске.
Чино, собравшись с духом, подошел к ней и тихо спросил:
— Ты еще долго будешь, ну, это самое, — он никак не мог подобрать подходящего слова, — ну, бастовать! — наконец осенило его.
— Бастовать? Что значит бастовать? — удивленно спросила Зита мальчишку и внимательно посмотрела на него.
Почесав затылок грязной ручонкой, Чино ответил:
— Ну да, отдохнула немного — и хватит, работать надо!
— Работать? Конечно, пожалуйста! — просто согласилась Зита, совершенно не подозревая, о какой работе идет речь.
— Тогда идем, — обрадовался Чино.
— Только спрошу у мамы разрешения, — объяснила ему Зита.
— Что ты, доченька? — заволновалась Лила, услышав слово «мама».
— Раньше не спрашивала, — с укоризной констатировал мальчишка.
— Что это ты хочешь спросить у меня, доченька? — повторила Лила.
— Чтоб отпустить ее, — опередил Зиту осмелевший Чино.
— Ты меня отпускаешь? — спросила Зита Лилу, которая подошла поближе.
Рака услышав, что его партнерша снова согласилась работать, повеселел и тоже зашел в дом.
— Если тебе хочется, доченька, можешь пойти, а если не хочется, оставайся. Я тебя не принуждаю, — мягко ответила Лила.
— Ха! А что она дома-то будет делать? Посмотрите, какая дохлая стала! Начнет работать, глядишь, и оживет немного, — включился в разговор Рака.
В «несколько измененном составе» труппа бродячих актеров наконец достигла широкой рыночной площади.
Зита не знала, какой работой надо будет заниматься, но шла с ними смело, ибо она не боялась никакой работы.
Оставив Зиту ожидать у старого фонтана, Рака и Чино вышли на площадь, а она стала наблюдать за ними, сидя на его бордюре. То, что произошло дальше, немало удивило Зиту.
Рака в голубой рубашке, слегка расстегнутой на груди, где поблескивал небольшой медальон, стал расхаживать по площади и созывать публику на какое-то представление.
Зита ждала, что же будет дальше?
Чино, громко стуча в барабан, выкрикивал непонятные ей междометия, как заправский зазывала.
— А вот представление, какое нужно умение, какое нужно терпение, чтобы по тонкой веревке ходить, как по ровной земле, — громким голосом восклицал Рака, все более и более вдохновляясь. По нему было видно, что он соскучился по своей работе и теперь отводит душу.
— Стоит только оступиться — и всю жизнь будешь лечиться и на одни лекарства будешь работать всю жизнь, — продолжал бодрым и звучным голосом Рака, обходя площадь, как арену цирка, твердой и уверенной походкой гимнаста.
— Но есть такая девушка, которой канат не страшен, которая не только по канату проведет, но и даже спляшет на нем, и не окосеет от страха, потому что для нее — это привычное дело, а вам — костыли обеспечены, — резво и с улыбкой обратился Рака к публике и продолжал свою вступительную программу:
— Поэтому на канате нам всем делать нечего, а вот она рождена для этого! Давай, начинай, покажи уважаемой публике, на что ты способна! — кричал, обращаясь к Зите, разгоряченный Рака.
— Мальчик! Отойди! — скомандовал он мальчишке с бананом в руке, который путался у него под ногами.
— А мы соберем по рупии, по две, так, чтобы было на что и пообедать сегодня. А кто может и больше, тот пусть не стесняется, и крупные деньги не возбраняются! — кричал Рака.
— Это вот для начала! — громко произнес густым басом крупный бородатый мужчина в голубой чалме и рубашке такого же цвета и опустил в корзину купюру.