Злая ласка звездной руки
Шрифт:
Со всех сторон поднимались высокие языки пламени, превращавшие серый пасмурный рассвет в день.
Николаев прошел через ворота на территорию детдома и сразу же наткнулся на труп. Погибший был хорошо известен Ивану - это был сторож детдома дядя Коля, который постоянно гонял Николаева и его друзей в детстве. Присев на корточки, Николаев осмотрел труп и покачал головой - как бывшая уличная шпана и опытный военный он сразу заметил, что сторож убит одним умелым ударом.
Хмуро капитан Николаев поднялся по ступенькам детского дома и потянул дверь на себя.
Из
Волосы Николаева были седы.
– Суки!
– сказал он, тяжело вваливаясь в башню танка через ставший узким люк.
Башенный стрелок растерянно смотрел на седые волосы своего командира.
– Что случилось, товарищ капитан? Что с вами?
– Со мной?
– Капитан недоуменно пожал плечами.
– Со мной ничего не случилось, Саша! Ты бы посмотрел, что в доме творится...
– Он схватил стрелка за плечо, больно сдавил его. Лицо Николаева нервно дергалось - казалось, капитан неожиданно сошел с ума.
– Там все мертвые! Все, понял! Первоклашки так и лежат в коридорах! Это нелюди, Саша! Человек так не может поступить!
– По лицу его текли слезы.
Дрожащими руками он напялил на седую голову шлемофон и, подсоединившись к рации, принялся вызывать штаб. Потребовав на связь генерала Сергеева, руководившего операцией, он доложил ему о случившемся.
– Да, товарищ генерал!
– отозвался он дрожащим от гнева голосом.
– Если бы вы видели, товарищ генерал! Весь детский дом, от самой малышни до воспитателей! Необходима следственно-оперативная группа, товарищ генерал! Это нельзя уничтожать, это следы чудовищного преступления... Да кровь в жилах стынет, товарищ генерал! Это даже бойней назвать нельзя!
Закончив доклад, он откинулся на спинку сиденья. Губы его были крепко сжаты, лицо было жестким и безжалостным, но взгляд казался неуверенным и беспокойным, как у больного, находящегося в беспамятстве.
– Приказано ждать, - мрачно сообщил он.
– Ох, попадись мне эти живодеры! Зубами бы порвал!
Башенный стрелок смотрел на него со страхом. Суть произошедшего он знал из доклада командира, а о деталях спрашивать не решился.
Генерал Сергеев на своем командном пункте некоторое время задумчиво покачивался на стуле, потом недобро взглянул на командира танкового полка.
– Вот так всегда и бывает, - хмуро сказал он.
– Всегда найдется один любопытный дурак, чтобы вся секретность происходящего пошла насмарку. Полковник Ирницкий! Немедленно распорядитесь! Сообщите группе специального назначения, что экипаж огнеметного танка в квадрате...
– он всмотрелся в карту Михайловки, - Б-7 находится под чужим контролем. Уничтожить машину и проследить, чтобы никто из экипажа не ушел. Нельзя допустить, чтобы зараза получила неожиданное распространение.
Что поделать, лес рубят - щепки летят!
Через тридцать минут снаряд ручного огнемета "Оса" прожег броню танка, застывшего у ворот детского дома. Приказ был выполнен качественно - никто из экипажа не успел даже выбраться наружу, превратившись в хрупкие угольные мумии на своих местах
Огромный плечистый прапорщик в черном одеянии, похожем на тюремную спецовку, некоторое время смотрел, как из огнеметного танка вырывается яркое пламя от рвущегося боезапаса, потом кивнул головой напарнику.
– Доложи на базу, - приказал он.
– Неконтролируемая боевая единица уничтожена!
Через некоторое время здание детского дома уже полыхало, зажженное напалмовыми струями сразу с четырех сторон. Экипажи танков, что подожгли детский дом, были твердо уверены, что здание захвачено неведомым противником.
Закончив работу по объекту, их танки продолжили методическую зачистку города, неторопливо переползая с улицы на улицу, от дома к дому, оставляя за собой пожарища и вздыбленную землю.
Время от времени танки обстреливали из непонятного оружия, и требовалось немалое мужество, чтобы лезть напролом, отвоевывая у неведомого агрессора все новые и новые территории.
– Слава Богу!
– успокоенно пробормотал генерал Сергеев.
– А если бы это до газетчиков дошло? Да нам после таких откровений только и останется, что стреляться!
– Будьте спокойны, господин генерал, - сказал вернувшийся в штабную палатку полковник Ирницкий.
– У прапорщика Кикилашвили промахов в работе не бывает.
Генерал Сергеев почти суеверно уставился на подчиненного.
– Бога ради, господин полковник, - пряча взгляд, сказал он.
– Увольте меня от подобных оценок. С каких это пор подобное живодерство стали называть работой?
Полковник Ирницкий промолчал. Он был одним из посвященных в суть операции, но подобное знание было чревато неприятностями, более того, опасным для жизни подобное знание было, и полковник это хорошо понимал.
К десяти утра начали поступать сообщения от командиров групп. Приказ был выполнен с минимальными потерями - в схватке с неведомым противником погибли экипажи огнеметных танков под номерами 3410, 3411 и 3421. Прапорщик Кикилашвили действительно хорошо знал свое дело. Опыт боевых действий у него был отменный - он побывал во всех "горячих точках" последних десяти лет и воевать научился хорошо. Официальные потери соответствовали уже подготовленному коммюнике о выигранном сражении.
– Ну вот и все, - сказал генерал Сергеев, охватив руками огромный лобастый череп и пряча от штабных офицеров взгляд.
– Вот мы и замарались по самое не хочу.
Он встал, и офицеры торопливо вытянулись перед своим командиром. Каждому из них было обещано в случае успешного завершения операции четырехгодичное жалованье, и у каждого была семья, гарантировавшая, что глава семейства будет молчать. Генерал Сергеев жестом успокоил их, коротко кивнул полковнику Ирницкому.
– Действуйте по плану, полковник. Экипажи расформировать, каждого немедленно отправить к месту прохождения службы. Обеспечить полное отсутствие контактов участвовавших в операции экипажей. Группе специального назначения произвести полную зачистку. Исполнение доложите лично. Вы меня поняли?