Злая память (все книги в одной)
Шрифт:
Никто из сослуживцев майора и не помышлял, каким-либо образом связывать то преступление с неожиданным «загулом» Валерия. А на вполне конкретные вопросы, возникшие в процессе расследования столь громкого убийства, уверенно и не задумываясь отвечали: «Кто?.. Князев?.. Да вы с ума сошли!.. Кроме „подземки“, он ничего в Москве и не знает. Чё, к мужику пристали? Ну, забухал. Подумаешь. С кем не бывает.»
ПОБИЛАТ
Каждый раз отправляясь в штаб, Князев надеялся, что именно в этот день он окончательно прояснит ситуацию, связанную с присутствием на его объекте фактически гражданского лица. Речь, как вы и сами наверняка успели догадаться, идёт
Так бы наверное, данный вопрос ещё долго мог оставаться открытым, если б накануне, кое-какие обстоятельства в отношении полу-лейтенанта не изменились. И уже сегодня, майор пообещал самому себе: без чёткого и однозначного ответа на склады не возвращаться. Как ни крути, а всё ж пришло время расставить все точки…
– Майор, ты кого-то ждешь? Уж ни меня ли? – закончив утреннюю «раздачу слонов» и распустив офицеров по своим подразделениям, Лютый обратил внимание на переминавшегося с ноги на ногу Валерия. – Что там у тебя? Давай, по скорому.
– Так ведь я, товарищ подполковник, всё с тем же. С Побилатом. – ответил Валерий. – Или я вновь не кстати?
– Чёрт с тобой, заходи. – Лютый недовольно указал на свободный стул. – Вот только не пойму я: чего же нам тут решать. Ты, Князев, лучше вслушайся в предложение: молодой человек желает служить в Чечне! Что-то не припомню я среди своих офицеров подобного рвения. Если ж ты считаешь лейтенанта чокнутым, то я попробую тебе кое-что разъяснить.
За свою командирскую бытность, с добровольным волеизъявлением служить на Кавказе, я столкнулся лишь дважды. В случае с Побилатом. И с майором Князевым. Слыхал о таком?
– Подполковник, попрошу не путать «хрен» с пальцем. В отличие от этого «домашнего мальчика», я попал в действительно безвыходную ситуацию.
– Надо полагать, что в вышеозначенном сравнении «хреном» ты считаешь именно себя. – усмехнулся Лютый. – А он, выходит, «палец». И наверно, это правильно. Ведь ты, товарищ майор, боевой офицер. А он, кто? Пацан, сбежавший из дома. Фанатик с идиотской идеей отомстить за своего погибшего брата.
А теперь, «хрен» (коль ты сам себя, так обозвал) … Скажи-ка мне, как офицер офицеру: разве поступок Побилата не достоин уважения? Быть может, настало то самое время, когда нам следует кое-что пересмотреть? Кое-чему поучиться у нашего же врага, те есть, у кавказцев. По-моему мы (имею в виду русских) стали излишне мягкотелы и либеральны. В нас плюют со всех сторон, а мы, знай себе, утираемся. Ты только представь, что бы здесь началось и что осталось бы от нынешних бандформирований и полевых командиров, если бы, по примеру твоего лейтенанта, сюда бы нагрянули братья, сыновья и отцы погибших российских военнослужащих, за своей кровной местью.
Отечественную войну я, к сожалению, не застал. И тем не менее, отношу себя к людям старой формации. По мне, Князев. Таким пацанам, как наш Побилат, памятники нужно ставить и отправлять к их каменным изваяниям школьные экскурсии. Так сказать, для воспитания в нашей нынешней молодёжи военно-патриотического духа.
А ты, майор, заладил: «заберите, да отправьте». Ни мне, ни ему житья не даешь.
Я вот, что тебе скажу. Воинское звание Побилата, его ныне занимаемой должности, вполне соответствует. Так какие проблемы? Поднатаскай парня в военном ремесле, и получишь отличного башковитого зама.
– Одного лишь желания мстить, боюсь, тут будет недостаточно. – Валерий с сомнением покачал головой. – И вообще, к чему мне офицер, которого и в бой-то не пошлешь?
– Не беспокойся. – подполковник быстро сообразил на что намекает сейчас майор. – Документы и соответствующие запросы на Побилата, я уже отправил. Уверен, что «добро» мы обязательно получим. Дай только срок.
К слову сказать, именно здесь Лютый слукавил. В действительности, он лишь собирался разослать документы лейтенанта по соответствующим армейским инстанциям.
– Кстати, как он тебе? – поинтересовался вдруг подполковник.
– Побилат не девушка, чтоб нравиться или не нравиться. – ухмыльнулся Князев. – Да собственно, я и общего-то мнения о нём вряд ли сформулирую. Крайне редко я с ним вижусь. И, уж тем более, общаюсь. Он ведь по вашему приказу, всё больше у Михайленко, в складских ангарах торчит. Порой забываю, есть ли у меня такой офицер.
– Эх, чёрт! Это мой «косяк». – тяжело вздохнул подполковник. – Парень на «передовую» рвался, а я запихнул его в глубокий тыл, барахло пересчитывать. Майор, не в службу, а в дружбу. Ты, при случае, объясни лейтенанту ситуацию с его документами. Намекни ему, что сейчас он занят крайне важным делом. Пообещай, что после складов, обязательно найдем ему более серьёзное занятие. Именно тебе, он обязательно поверит. А толк из него будет. Уж поверь мне. Наверняка будет.
– Если раньше этого дня, Побилат вовсе не разочаруется в нашей армии. – вновь с грустью усмехнулся Валерий. – Между прочим вчера, на нашем КПП вдруг объявилась целая делегация комитета «Солдатских матерей». На объект их, естественно, не пропустили, вот и устроили они на мосту что-то вроде митинга. После чего официально передали мне письмо от родителей Побилата.
– И что ж было в том послание? – насторожился Лютый.
– Известно что. Родители считают, что мы насильно удерживаем здесь Побилата и, соответственно, вовсе незаконно. Требуют немедленно вернуть сына. Угрожают обращением в газеты, на телевидение, к Министру обороны, в военную прокуратуру. Учитывая смерть их старшего сына, понять их, конечно же, можно.
– Эти, мля, бабы совсем охренели. – подполковник не удержался от резкого словца. По-видимому, наболело. – Ни армия, а бедлам какой-то. Приезжают когда и куда хотят. Кого пожелают, того и забирают. Словно солдаты наши не службу несут, а в нехорошую школу ходят!
Князев, ты можешь предположить подобный идиотизм, скажем, в период Великой Отечественной войны?
Представь себе, к примеру, битву за Москву. На дворе лютая зима сорок первого. С тяжёлыми потерями наши войска держат оборону, где-нибудь под Ржевом. И тут. Через сугробы, через заградотряды НКВД, по пояс в снегу, к передовой пробирается с десяток гражданских толстух. Этакие, чересчур умные мадамы.
Спросишь: для чего они прутся к нашим окопам? Отвечу. Это комитет «Солдатских матерей». И несут они в ставку Жукова некие списки солдат, с немедленным требование об отзыве тех парней с передовой.
При этом, им плевать на то, что враг в ста километрах от Красной Площади, что на фронте недостаток снарядов; техники; людей.
У их ребятишек, видите ли, слабенькое здоровье. В то время, как сволочи-командиры держат больных мальчиков в сырых, не отапливаемых землянках и блиндажах, нещадно муштруют и заставляют идти с винтовками наперевес, против бронированных немецких танков. Вы только представьте: наших деток могут убить.