Злодейка поневоле
Шрифт:
– Э, – затравленно протянула Алиса, – мы словно заново узнали другу друга! Кстати… – прости, я не помню, – почему ты спишь в такой неудобной… кровати?
– Твоя комната следующая, – неожиданно холодно проговорил Тео.
Алиса, кивнув, смущённо проскочила мимо конюха, и Рей, восторженно виляя хвостом, последовал за ней. Закрыв дверь, она опустилась на жёсткую неудобную кровать и покосилась на гору грязной одежды в углу. Вот бы сюда стиральную машину! И душ! И доставку китайской еды! Сползла на пол и, обхватив мохнатые уши своего нового друга, проговорила:
– Вот я тут,
Она вспомнила длинные шелковистые волосы, каким позавидовал бы любой парень из её группы. Стоило представить высокую стройную фигуру Клода в чёрной футболке и кожаных штанах, обтягивающих его упругие ягодицы, как по подбородку поползла слюна. А как бы он тряс своей шикарной гривой под нашу музыку!
Алиса под влиянием вдохновения, вскочила и, представив, что у неё в руках электрогитара, принялась играть воображаемую музыку. Музыка была, и очень классная! Но звучала она, увы, только в голове. А хотелось большего! Алиса нервно осмотрелась, и тут сердце её дрогнуло при виде инструмента, отдалённо напоминающего гитару. Бросилась и, разметав хлам, вытащила драгоценную находку: да, корпус странный, полусферой, и гриф какой-то изогнутый. Зато есть шесть струн! В запале попробовала извлечь музыку, чертыхнулась: струны жуть какие неудобные. Села на кровать и попыталась снова.
Через некоторое время Алисе удалось приноровиться и извлечь хоть что-то отдалённо напоминающее музыку. Увлекшись, она совершенно забыла про боль в руке, про чужой мир и даже про красавчика, который ненавидел её. Осталась лишь она и музыка… её музыка! Вот бы записать ноты. Она подняла голову и увидела Тео.
– Не знал, что ты умеешь, – задумчиво проговорил он, рассматривая инструмент в её руках. – Откуда у тебя это?
– Не помню, – испуганно пискнула Алиса.
Тео усмехнулся и, войдя в комнату, присел перед кроватью на корточки. Аккуратно вынул из рук Алисы инструмент и положил на покрывало рядом с небольшим свёртком, который принёс с собой. Взял её руку и тщательно осмотрел со всех сторон.
– С такой рукой ещё играть пытаешься? – ворчливо спросил он и посмотрел на Алису снизу вверх: – Неужели, не больно?
Не выдержав пронзительного взгляда фантастических глаз, она отвела глаза:
– Сейчас уже больно.
Тео хмыкнул и, развернув свёрток, достал небольшую склянку и свёрнутую полоску сероватой ткани. Намазывая на повреждённую руку Алисы вонючую коричневую жижу, проговорил:
– Если будешь напрягать руку, воспаление усилится. – Думаю, тебя пока отстранить от работы. Можешь считать это отдыхом.
– Спасибо, – пробормотала Алиса, зачарованно наблюдая, как он наматывает подобие бинта на её кисть. – А играть можно?
Тео закончил и присел рядом с Алисой, она невольно сжалась от столь близкого соседства, а конюх кивнул на забинтованную руку:
– А сможешь?
– Легко! – лучезарно улыбнулась Алиса и, подхватив гитару, замерла на миг, выбирая, что же такого сыграть. – Вот, например…
Музыка лилась непривычно глуховато, инструмент слушался, несмотря на забинтованную руку, Алиса прикрыла веки, наслаждаясь тем, что любила делать больше всего на свете. Как-то она сказала пацанам из группы, что готова даже бить скалкой по кастрюле, лишь бы творить музыку. Увы, мать всегда была против этого увлечения, рвала плакаты любимой группы, запирала дочь, не давая уйти на репетицию. В конце концов, Алиса просто сдалась, с головой погрузившись в игровую реальность…
Руку пронзила короткая боль, Алиса вскрикнула и, заметив выступившую на подушечке каплю крови, сунула палец в рот и с ужасом посмотрела на оборванную струну.
– О, нет! – прошамкала она. – Что же делать?
Тео взял гитару из её рук и, вздохнув, отложил в сторону. Вновь подхватил баночку с вонючей мазью:
– Судя по всему, до вечера ты не доживёшь.
Дёрнул за руку и, вытащив палец, быстро намазал его.
– Тео! – Раздался крик такой силы, что баночка подпрыгнула в дёрнувшихся руках и, выпав, покатилась по полу. – Светлый господин желает знать, почему прекратилась музыка.
Алиса нервно вскочила с кровати и одним прыжком оказалась у окна. Заметив во дворе высокую фигуру Клода, вздрогнула и отпрянула, наступив на ногу Тео. Конюх взял её за плечи и, отодвинув так, словно она ничего не весила, распахнул окно.
– Добрых лет, – радушно проговорил он. – Господин желает прокатиться? Приготовить Твэла?
– Ты оглох? – рявкнул невысокий толстяк, топчущийся прямо под окнами. – Господин спрашивает, почему прекратилась музыка?
– Господин младший советник, – спокойно проговорил Тео. – Это конюшня. Если господин желает послушать музыку, пусть пригласит музыкантов… Я могу лишь приготовить ему коня.
Толстяк суетливо осмотрелся:
– Готов поклясться, что звуки доносились с этой стороны.
– Мне клясться не нужно, Исас, – саркастично сказал Тео. – Я обычный конюх.
И со стуком закрыл окно, Алиса удивлённо смотрела на его раздражённое лицо.
– Тебе не нравится этот Исас? – решилась она уточнить причину недовольства Тео.
– А кому он нравится? – хмыкнул конюх. – Жалкий подхалим, готовый и брата продать, лишь бы забраться по белой башне ещё хотя бы на одну ступеньку выше. – Он перевёл взгляд на испорченную гитару: – Думаю, тебе больше не стоит играть.
– И ты туда же?! – взвилась Алиса. Злость охватила её так сильно, что даже перед глазами потемнело: – Мало мне матери, так ещё и конюхи всякие будут запрещать! В каком же из миров я смогу спокойно наслаждаться тем, что так люблю? Или при жизни мне это не грозит?
Тео стоял, растерянно хлопая светлыми ресницами, а Алиса подскочила и, не помня себя от ярости, стукнула его кулаком в грудь.
– Пол! – рявкнул Тео, и это мгновенно остудило Алису: – Не забывай, что ты лишь мой помощник! Не знаю, зачем вспомнил о матери, которой пришлось оставить младенца сразу после рождения, и которая не смогла бы что-то запрещать, но уясни раз и навсегда одно: пока работаешь на конюшне, не сможешь наслаждаться тем, что любишь. Понял?