Злодейство торжествует
Шрифт:
Мэдисон последовал за нею вверх. Щелк остался стоять у подножия лестницы.
Крошка прошла через золотые двери, в которые мог бы пролететь «Боинг» — так они были велики.
Мэдисон тащился за ней.
Они оказались в гигантском зале, изукрашенном золотистыми перевязями, сплетенными в узоры, сквозь которые на фоне белого неба виднелись летающие трехмерные раскрашенные ангелы. Пол украшала роспись, похожая на облака. Вдоль стен стояли сотни кресел, усыпанных драгоценными камнями: должно быть, зал представлял собой нечто вроде салона.
Посреди пола лежала гора шелковых
Мэдисон подошел к ней. Его шаги гулко прозвучали в этом громадном помещении.
— Крошка, — умоляюще произнес он, — я знаю, что множество из этих дворцов безлюдны, хозяева из них выехали. Но ты лезешь на рожон. Сначала плаваешь в бассейне, где запрещено плавать, а потом залезаешь в пустое здание и даже портишь подушки. Прошу тебя, пойдем со мной. Позволь мне вытащить тебя отсюда. В любое время сюда могут зайти охранники, чтобы выключить свет или еще за чем-нибудь.
Крошка протянула руку, стащила с низкого столика бесценную шелковую скатерть и стала вытираться ею как полотенцем. Да она же испортит ее! О, как уберечь ее от неминуемой беды?
— Не сердись на меня, — попросил Мэдисон. — Я же твой друг!
Крошка коротко рассмеялась каким-то лающим смехом:
— Да уж, друг, нечего сказать! На судне ты и пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне. Даже бухгалтерию вести — и то не вызвался. Ты мог бы повесить табличку: "Единственный в своем роде Тик-Так!" Паршивый ты рекламщик.
— Э, брось, — сказал Мэдисон. — Не мог же я ввязываться в такое грязное дело! Ты превратила этого бедного мальчишку в проститутку, испортила ему жизнь! Ты даже приучила его курить «травку». У тебя нет никакой совести, никакой морали!
— Кто бы говорил! Ведь ты спишь со своей мамашей!
— Меня таким вырастили!
— Ну а меня вырастили вот такой! — огрызнулась Крошка. — У тебя есть какие-нибудь деньги?
— Нет.
— Я уверена, что ты явился сюда, чтобы немного занять.
Мэдисона это поразило. Он и впрямь задавался вопросом, позволили ли ей хоть что-нибудь из заработанного на Туоле оставить себе.
— Я приземлилась с тысячей кредиток, — сказала Крошка. — Но я их спрятала. Дам тебе десятку, и все. Потом можешь проваливать.
Десять кредиток? Он не знал, сколько это, но, чтобы продать свою гордость, явно недостаточно.
— Я не прикоснусь к деньгам, которые этот бедный мальчик заработал своим телом!
— Этот, как ты его называешь, "бедный мальчик", оказывается, педераст, которого этот (…) Грис заставил ублажать лорда Эндоу. А лорд Эндоу — глава Управления внешних связей и главный шеф Аппарата, когда перестает пускать слюни. Я научила этого "бедного мальчика", как ты его называешь, нескольким штучкам, и, когда он сюда вернулся, удовольствию лорда Эндоу не было конца. Безмозглый старый (…) совершенно помешался на Тик-Таке…
— Минутку, — прервал ее Мэдисон по-волтариански, — ты только что перешла на волтарианский, когда заговорила об Эндоу.
— Ну да, разумеется. Это дворцовый волтарианский. А то, что ты сказал, было произнесено на административном волтарианском.
— Но как…
— Лорд Эндоу сделал бы все, о чем ни попросил бы Тик-Так, даже перепрыгнул бы через одну из целого набора лун, что вращаются вокруг этой планеты. И меня сразу же послали в пажескую школу. Там под гипнозом меня за пять дней научили разговаривать, читать и писать на дворцовом волтарианском. А Тик-Так тем временем рассказал другим педикам о своем удивительном путешествии. Как они ему завидовали! Шесть недель его (…) весь экипаж! Он стал героем дня! Он упросил меня заняться обучением других «голубеньких», и мы включили в процесс обучения всех пажей.
— Постой, — сказал Мэдисон. — Ты, наверное, сочиняешь, Крошка. Я собственными глазами видел, как ты вкалываешь на невольничьих работах!
— Ну, Мэди, ты и впрямь тупарь. Вот, значит, почему ты все твердил, что я рабыня. Послушай, парень, у меня сохранилось немного марихуаны. Но эти садовники хреновы израсходовали бы его впустую. Конечно, у них есть катализатор роста, благодаря которому растение вырастает за неделю. Но ведь этим старым (…) по сто шестьдесят лет! Поверишь? Где им рыть да копать, когда они все уже трясутся и ссутся. Мы вскапываем все цветочные клумбы, которые попадаются на глаза, и как следует засаживаем их "Мари Хуаной", как окрестили это растеньице волтарианцы.
— О Боже, — испугался Мэдисон. — Этого нам еще не хватало. Да они же поубивают нас. Ты теперь моя ассистентка. Прошу тебя, уберемся отсюда подобру-поздорову.
— (…), Мэди! Никто не собирается нас убивать. Тик-Так насвистел лорду Эндоу, что на Земле я была королевой экрана. Поэтому сопливый старый (…) отдал мне этот дворец. Целых двести тридцать комнат! Сто или тысячу лет назад здесь жила какая-то королева, и ее то ли отравили, то ли сама она от старости окочурилась — не знаю. Но все ее шмотки еще здесь. Королева Хора — так написано на серебряных блюдах… Что-то мне становится холодно.
Она как-то по-особому щелкнула пальчиками, и в зал вбежали двое старичков в богато украшенных серебристых ливреях, которые, должно быть, прохлаждались в одной из прихожих. Они накинули на Крошку прозрачный шелковый халат, в котором она стала выглядеть еще более обнаженной, чем прежде. После чего схватили скатерть, которой она вытиралась как полотенцем, и снова исчезли.
Крошка еще раз щелкнула пальцами, но уже по-другому, и в зал вбежали две старушки в серебристых одеяниях. Одна на хрустальном подносе несла хрустальные бокалы и хрустальный кувшинчик с искрящейся жидкостью. Другая ловко удерживала серебряный поднос, на котором лежало, наверное, фунтов десять разноцветных сладких булочек и на каждой замысловатым узором было выведено: "Королева Крошка".
Внезапно Мэдисон врубился в ситуацию. Крошка стала влиятельной персоной! Надежда гулко отозвалась в его сердце, как удар барабана. Он едва ли не въявь услышал, как затрубили фанфары. Это влияние надо использовать!
Встав на одно колено, обе женщины протянули Крошке подносы. Та одной рукой взяла бокал с искрящейся жидкостью, а другой запихнула здоровенный кусок булки в свой здоровенный рот.
Женщины глянули на Мэдисона и уставились на Крошку, точно спрашивали хозяйку, не предложить ли что-нибудь и ему.