Злои? наследник
Шрифт:
Я потакала ему, потому что спорить из-за этого казалось утомительным. Кроме того, мне нравилось мучить его и себя, разгуливая полуголой, никогда не зная, когда он сорвется и возьмет меня. Он всегда так делал, неизменно, и мое тело с каждым днем становилось все более зависимым от него.
После того, как Кирилл сказал мне правду прошлой ночью, он отнес меня в постель и трахал меня столько раз, что сегодня мне было трудно ходить. Он заснул, все еще находясь внутри меня, и час спустя я проснулась от того, что он снова трахал меня, влажное месиво из наших соков стекало по моим
Ольга сразу заметила это, как только увидела меня на кухне.
— Что случилось?
— Ничего, если не считать того, что я попала в плен к кровожадному преступнику, – ответила я с маниакальной улыбкой.
Она решила не комментировать мое заявление. Ее взгляд с неодобрением скользнул по моей одежде.
— Вот, надень это, – строго сказала она, протягивая мне фартук.
— Спасибо, я в восторге. Это буквально лучшее, что у меня есть на сегодняшний день.
Я обернула его вокруг себя, радуясь, что почти полностью прикрыта.
Ольга хмыкнула.
— С возвратом.
Точно. Я стала копаться в ее пакетах с продуктами, за что Ольга ущипнула меня за руку.
— Сегодня мы приготовим blinchiki.
— Конечно.
Может быть, это занятие отвлечет меня.
Ольга достала из сумки продукты и положила их на стойку.
— Вот. – Она протянула мне серо-голубой прямоугольник.
Я несколько минут смотрела на него.
— Это блокнот, – тупо сказала я. — Ты купила мне блокнот?
— Не я. Кирилл сказал, что тебе нужно чем-то занять мысли. Ты любишь писать? Запиши рецепт, который я тебе расскажу, чтобы ты могла практиковаться, когда меня здесь не будет, – скомандовала она.
Серьезно, в другой жизни Ольга могла бы стать эффективным военачальником.
Ошеломленная, я провела пальцем по серо-голубому бархату. Кирилл помнил, что я люблю писать? Или он обнаружил дневники, когда обчистил мой дом за моей спиной, как псих? Я надеялась, что один из его лакеев сделал это за него и избавил меня от смущения.
— Ты сегодня счастлива? Добрые, счастливые пекари готовят лучшую еду, – одобрительно сказала Ольга.
— Как ты поняла?
Ольга фыркнула.
— Глупая девчонка. Ты всегда улыбаешься.
Я уставилась на нее.
— Правда?
— Ты не знала? Да, ты всегда улыбаешься, как дурочка. С самого первого моего прихода. – Она недоверчиво посмотрела на меня как на чокнутую, словно я собираюсь ударить ее скалкой по голове, чтобы порыться в ее покупках.
— Я понятия не имела. Интересно, что это значит, – пробормотала я скорее себе, чем ей.
Ольга фыркнула, как будто я была слишком глупа, чтобы жить, и она должна была просить сверхурочные за то, что терпела меня.
— Это значит, что ты счастлива, сумасшедшая девчонка.
На меня обрушилось удивление, за которым последовала огромная доза стыда и вины. Как я могла быть счастлива, находясь в плену у мужчины, который выстрелил в полицейского и избил моего отца до полусмерти? Я была действительно
— Как ты и сказала, думаю, только дурочка была бы счастлива в моей ситуации, – пробормотала я, следуя ее указаниям по кухне.
Она бросила на меня косой взгляд и вздохнула.
— Это настроение для девчачьих разговоров. У тебя нет подруги, с которой можно поговорить?
— У меня есть ты, – решительно заявила я.
— Я имела в виду девочек твоего возраста. Тех, с которыми ты можешь быть глупой.
— Ладно, я поняла. Хватит оскорблений для одного дня. Я могу вынести не так много.
Ольга рассмеялась, как садистка.
— Хватит? Мы только начали печь. Оскорбления еще не начались.?
После обеда я устроилась в маленьком библиотечном уголке в гостиной и открыла блокнот. Ольга забыла о том, что хотела заставить меня записать рецепт, поэтому красивый блокнот был чист и полон возможностей и потенциала. Мне нравилось держать его в руках. Он был слишком красивым, чтобы писать в нем, но у меня не было ничего другого, и это была моя вещь. Я могла делать с ним все, что захочу, – вести дневник или что-то еще. Я могла написать историю.
Я грызла кончик ручки, которую нашла на кухне, и обдумывала, какую историю изложить на бумаге. Мои мысли блуждали, пока я смотрела на чистый лист, рисуя каракули. Через мгновение я поняла, что написала что-то.
У тебя нет подруги, с которой можно поговорить?
Я моргнула, глядя на эти слова. У меня действительно были друзья, с которыми я могла поговорить, и Кирилл никогда прямо не запрещал мне этого делать. Я не была уверена, что сказать им, но голос Тео или Феде, возможно, придал бы мне сил снова почувствовать связь с реальностью.
Я направилась на кухню. Вопреки всем ожиданиям, на кухне Кирилла стоял черный блестящий стационарный телефон. Я знала, что он работает, потому что Ольга звонила по нему своим друзьям. Я уставилась на него и осторожно взяла в руки. Затем приложила к уху, глядя на камеру в углу и зная, что Кирилл может наблюдать за мной в этот самый момент.
— Кому Вы хотите позвонить? – потребовал голос по ту сторону провода. Черт, я совсем забыла, что все звонки отсюда проходят через стойку регистрации.
— «Синий кролик» на Малберри-стрит.
Я затаила дыхание, ожидая отказа.
— Одну минуту, – сказал голос.
К моему удивлению, пошли гудки. Сердце бешено заколотилось при мысли о том, что у меня будет полноценный разговор. Человеческий контакт с кем-то, кто не числился в штате Кирилла, был захватывающим. Я уставилась в камеру, ожидая, что он меня остановит. С другой стороны, зная, насколько подготовленным был Кирилл, я не сомневалась, что этот телефон был здесь специально. Он позволил мне сделать этот звонок, чтобы послушать и понять, что у меня на уме. Он всегда был впереди, и я наконец-то начала привыкать к этой мысли.