Злом за зло
Шрифт:
Услышав такой совет, Лех скривился, не тая разочарования и презрения.
– Слова неудачника.
– Скорее наученного жизнью человека. Судьбинушка проявляет жестокость, убеждая нас, глупых смертных, в том, что ей плевать на наши планы. Мы-то думаем, что вернемся домой овеянными славой офицерами с дворянской грамотой за пазухой, а возвращаемся надломленными калеками, ежели вообще возвращаемся.
По крыльцу уже спускался пан Миклой, и Лех спрятал саблю в ножны. Вскоре звонкая бричка уехала. День продолжился в обычном порядке, ковали работали, отдыхали и вновь брались за работу, выполняя другие заказы. Одна Румяна была не в настроении.
Она
За вечерней трапезой она все больше молчала и без аппетита возила ложкой в тарелке с репой, чем вызывала ворчание матери.
– Завтра праздник весеннего равноденствия, и пан Зданек напомнил, что он устраивает на ромашковом лугу большое народное гуляние, ибо в этот день родился его старший сын. Он даже пригласил заграничного магика, мастера в деле небесных огней или чего-то такого. Соберется народ со всех окрестных деревень, а пан Зданек всех угощает.
Дочка коваля задержала дыхание. Она, как и вся молодежь округи, грезила этим праздником и отчаянно боялась, что родители запретят ей идти. Богдана вопросительно глянула на мужа, а Дорот некоторое время молчал, будто смущенно, и глядел в миску.
– Ну, невежливо будет не пойти, раз пан Зданек самолично позвал. Приглашение для прочего люда - оно ить как бы общее, идите кто хотите, всем будем рады. Но он-то сам нас сегодня позвал, так что...
– Да дыши уже!
– рассердилась мать, от внимательного глаза которой не укрылось Румянкино напряжение.
– Пойдем мы туда и отпразднуем, ибо что ж, все люди как люди, а ковали в черном теле? Не дело это. Вот, кстати, есть для тебя кое-что.
Богдана отошла к своему собственному сундуку, который Румянке с самого детства настрого запрещала открывать, и достала оттуда - дочь охнула и вскочила - новенький красный сарафан, расшитый кружевами и цветной вышивкой. Девица, даром что была на голову выше своей родительницы, запрыгала вкруг той словно маленькая девочка.
– Это тебе Бухт... тьфу, прости Господи! Это тебе пан Бэлза по нашей просьбе привез из Скирова, когда последний раз на тамошнюю ярмарку ездил. Все-таки золотой у него глаз, словно на тебе сшито!
– молвила Богдана.
Пан Зданек слыл в округе человеком вполне уживчивым, богобоязненным и, что особенно располагало к нему кметов, щедрым. Поэтому в том, одна тысяча шестьсот сорок первом, году Этой Эпохи он праздновал полнолетие своего старшего сына Леха с большим размахом. По такому случаю в лугах было устроено грандиозное гуляние с едой, выпивкой, высокими кострами и музыкантами. Развлекать гостей даже пригласили заграничного магика, а именно мага Дыма и Искр из архаддирского университета Мистакора.
Выступление его перед многочисленной публикой имело невероятный успех. Магик вышел к людям в длиннополом камзоле темно-серого, почти черного цвета, украшенном красно-оранжевой вышивкой, а потом начал творить огненное волшебство, наполнять ночное небо грохочущими и свистящими вспышками, плести из дыма иллюзорных танцовщиц, пускающихся в пляс, и призывать пламенных духов, которые устраивали над многоголовой толпой яростный бой друг с другом.
Румянка смотрела на представление с восторгом, и хотя она всю жизнь провела в кузне, ежедневно видя силу и красоту огня, то, что творил волшебник, казалось воплощенным чудом чистой красоты. Даже пьяное бухтение Бухтаря, перебравшего медовухи, о том, что, мол, знавал он волшебника, кой драконов с полпинка разгонял и не занимался такими вот жалкими фокусами, ничуть не портило ей удовольствия.
А потом Румяна отправилась танцевать и вскоре уже крутилась в вопящем хороводе вокруг костра. Она была молода, и весь мир казался ей прекрасным добрым местом, особенно когда небо то и дело разрывали красочные взрывы синих, зеленых, золотых и красных цветов. Девушка дышала свежестью весенней ночи и восторгом от жизни, переполнявшей ее.
– Здравствуй, Румянушка.
Золотистый всполох ярко осветил лицо Леха Зданека, которое тепло улыбалось ей.
– П-пан...- от неожиданности она стала запинаться.
Юноша присел в приглашающем жесте, и она, не думая, взяла его за руку. Музыканты играли колобенку, резвую и веселую, а танцевал Лех знатно, и улыбка его сверкала, и смех Румяне на сердце медом лился. К завершению танца они оба, успев слегка вспотеть и как следует запыхаться, поклонились друг другу, а потом юноша подступил к ней и промолвил:
– Пойдем со мной.
– К-куда?
– Пойдем, хочу поговорить с тобой без этого шума и без этой суеты.
– Но мне нельзя!
Молодой человек мягко улыбнулся, отступая назад, и, сказав еще раз 'пойдем', первым зашагал прочь с луга, предоставляя ей свободный выбор - идти или оставаться. Сердце Румяны заметалось, она разрывалась между предостерегающей мыслью в голове и горячим желанием идти куда угодно, едва лишь Лех Зданек укажет куда.
Он спускался по пологому склону маленького, покрытого травой и ромашками холмика, когда девушка его догнала.
– Куда вы, пан Лех?
– взволнованно спросила она.
– Зови меня просто по имени, - улыбнулся он.
– Я иду к ручью, там есть такой укромный изгиб, на котором детвора особенно любит запруды из голыша строить, знаешь?
– Знаю, но...
– Там тихо, спокойно, а журчание ласкает слух. Идем, мне хочется многое тебе сказать.
Оказалось, что на берегу ручейка было расстелено одеяло, а на нем лежала корзина со всякой изысканной съестной всячиной и даже большая красивая бутыль с игристым архаддирским вином. Лех предупредил, что это очень коварное вино, что оно пьется легко, но потом наносит предательский удар исподтишка, если пьющий не рассчитал сил.
Потом они говорили. Румянке в жизни не задавали столько вопросов и не слушали ее ответов так внимательно, как это делал он, а главное, девушка никогда прежде не ощущала такого удовольствия, рассказывая кому-то о своей обыденной, в общем-то, жизни. О себе Лех говорил мало, все больше желая слышать ее и о ней самой, что зачаровывало. А еще он хорошо знал карту звездного неба. Румяна и сама помнила несколько созвездий, главнейшим из которых, конечно же, было созвездие Плуга, его вместе с еще пятью звездами порой называли Пахарем. Плуг много веков назад был помещен на королевский флаг Димориса вместе с символом Святого Костра, так что его знали все, но Лех показал ей Гигантов, Огненного Пса, Трех Сестер, ярко-синюю звезду, которую он назвал Блуждающей, якобы потому что она появляется в разных частях небосвода. А еще он очертил для нее огромное созвездие Дракона, главной звездой которого была особенно яркая золотисто-желтая звезда, именовавшаяся Драконовым Оком.