Зловещее сокровище
Шрифт:
Багирова понимала, что что-то здесь явно нечисто, и, чтобы разобраться в происходящем, ей необходимо тянуть время, подольше оставляя этого человека у себя, а уж там она пустит в ход свое женское обаяние и обязательно допытается, что знает про их тайное дело этот не менее таинственный незнакомец. Однако, делать этого ей не пришлось. Пожилой мужчина, видя, что необходимый ему эффект был уже достигнут, сам решил «раскрыть свои карты»:
– Виктория Эдуардовна, неужели Вы меня совсем не узнали?
– Нет, - уверенно отвечала молодая особа, - я Вас раньше никогда и нигде не видела, - но вдруг, чуть внимательнее всмотревшись в хитрые смеющиеся глаза посетителя, она восхищенно воскликнула, - Королев!? Это Ты?
– Ну, наконец-то, - расплываясь в самодовольной улыбке, «выдавил» посетитель, - а я уже думал, что мне придется паспорт показывать. Хотя…
– Что хотя?
– С документами у меня тоже в этом случае все в порядке.
– То есть?
– На вот, сама посмотри, - промолвил Семен, доставая удостоверение личности и передавая его взявшей на себя роль предводительницы молодой и красивой женщине.
Взяв в руки паспорт на имя Хорошева Павла Петровича, Багирова сравнила фото на нем с представшем перед ней лицом посетителя и совершено искренне поразилась невероятному сходству:
– Но как такое возможно? И что это, вообще, за непонятный мне маскарад?
В этот момент в номер без стука зашел Ковальский и не дал полицейскому ничего ответить. Свою бестактность он объяснил прямо с порога:
– Я проходил мимо. Услышал у тебя голоса и подумал, что тебе может понадобиться моя помощь.
Оправдание было абсолютно нелепым. Всем было понятно, что именно предположил в такой ситуации ревнивый Аркадий. Зная его пламенные чувства, испытываемые по отношению к своей дорогой возлюбленной, услышав, что в ее апартаментах разговаривает мужчина, в мозгу его моментально поселилось смутное сомнение, и чтобы незамедлительно рассеять его он и поступил подобным вот образом. Увидев незнакомого мужчину, все еще не справившись со своим волнением, но все-таки стараясь в меру своей интеллигентности быть, как можно более, тактичным, Ковальский спросил:
– Викуля, я прошу прощения, а это кто?
Багирова решила немного позлить своего возлюбленного и, продолжая начатую Семеном игру, печально вздохнув, ответила:
– А это, Аркадий, Хорошев Павел Петрович, и он принес печальные вести о судьбе нашего общего друга.
– Да?
– смущаясь своему недоверию и понимая, что попал в неловкую ситуацию, промолвил обрусевший поляк, - И, что с ним случилось?
– Он попал под поезд, - подхватывая шутку и развивая ее дальше, вмешался в разговор седовласый мужчина, - его переехало ровно вдоль туловища так, что склеить вряд ли получится. Он умер на месте.
– То есть наша дело можно считать законченным?
– чуть ли не сияя от счастья, произнес обалдевший влюбленный, обращаясь к Виктории, - Раз больше нет основного участника экспедиции, то и смысл продолжать ее также отсутствует.
– Все это, конечно, так, Аркаша, - произнес вдруг незнакомец, говоря голосом Королева, - только понимаешь какая вещь: существует одна проблема – на нас смотрит все человечество, поэтому, волей-неволей, мне приходится оставаться живым, а, следовательно, наша предприятие продолжается.
И вместе с Багировой они весело рассмеялись, наблюдая, в какой шок повергли Ковальского последние слова ряженного сотрудника. Тот стоял, как будто его окатили холодным ушатом воды, совершенно не понимая, что такое здесь происходит. Просмеявшись, самопровозглашенная предводительница, обращаясь к Семену, уже серьезно произнесла:
– Ну, а теперь господин комедиант, потрудись все-таки ответить нам с Аркадием, что же это все-таки значит?
– Все очень просто, - пытаясь справиться с душившим его смехом, начал объяснять полицейский, - у нас в конторе всегда имеются ненужные паспорта: утерянные, на пропавших без вести, попросту, вышедшие из оборота, как недействительные. Остается только выбрать себе наиболее подходящий и подогнать под него свой образ. Материалы для грима и общего перевоплощения, также очень свободно можно достать в нашей структуре. Вот и я, уже перед самым отъездом сюда, взял на себя смелость посетить свой прежний отдел областного уголовного розыска и выбрал себе все самое необходимое. Ведь вы же, наверное, не считаете меня до конца идиотом, чтобы идти грабить «Эрмитаж» под своим собственным именем.
– Ловко, - произнес Ковальский, зло сдвинув брови, - а я уж было чуть не поверил, что с тобой, действительно, что-то могло приключиться, - и, ничуть не смущаясь, добавил, - но, как сталось, мои надежды оказались тщетны.
– Не совсем, - сделавшись совершенно серьезным, промолвил бывший оперативник, - со мной и правда произошла неприятная непредвиденная история.
На этом он сорвал с себя грим, обнажая, при этом, измочаленное лицо, покрытое синяками и ссадинами, после чего вкратце поведал своим компаньонам о том, какое с ним в родном городе приключилось странное происшествие. Закончив рассказ, он перешел к сути своего плана на завтра, разъяснив, что и как он собирается делать, чтобы извлечь интересующий соискателей Проклятый талисман, находящийся в таком охраняемом хранилище, каким всегда слыл «Эрмитаж».
– Завтра, - начал Королев заговорщицким голосом, - я с утра отправлюсь в Зимний дворец, делая это совершенно один.
– Почему один?
– невольно вскрикнула, надув прекрасные губки Виктория, - А мы что же не будем участвовать в таком, на мой взгляд, увлекательном мероприятии? Никогда себе не прощу, если не стану участницей, поистине, невозможной кражи.
– Все это так, - недовольно нахмурил брови Семен, - однако если кто-то думает, что выходит на рядовую прогулку, то он очень сильно в этом случае ошибается. Ведь при возникновении неудачи с неотвратимо следующим разоблачением, срок заключения под стражу будет просто астрономическим. Это понятно?
– Да, конечно, - продолжала настаивать молодая своевольная женщина, - я все это понимаю и готова понести любое наказание в случае неудачи, но, судя по тому, что ты говорил нам перед отъездом, такой вариант развития событий полностью исключается.
Полицейский, всегда внешне спокойный, в этот раз просто не мог скрыть своего раздражения и охватившего душу негодования: как всегда, девушки любыми путями стремились все да испортить. Не скрывая своих чувств, он привел аргумент, казавшийся ему наиболее убедительным: