Зловещий детдом
Шрифт:
– А майор Жилин вам разве ничего не передал? – спросил Матвей. – Он должен был поставить вас в известность о причине моего отказа. Тем более дело серьезное, не кража дров, а убийство…
Матвею ничего не стоило ответить. Однако он неожиданно решил узнать, куда все-таки подевался Жилин. Сработал инстинкт профессионального разведчика собирать информацию в любой обстановке, используя все доступные методы и способы. Знать, что происходит вокруг него, Матвей был просто обязан. От этого зависело и его дальнейшее поведение. Если станет ясно, что его пребывание в стенах изолятора временного содержания затягивается, придется искать другой выход оказаться на свободе. Ведь от этого зависит жизнь людей. Конечно, он может для очистки совести
– Почему молчите? – не выдержал следователь.
Матвей повеселел. Ему вдруг захотелось просто поиграть у него на нервах, и он продолжал смотреть на него ничего не выражающим взглядом.
Молодой тщедушный мужчина в очках, с одной стороны, достаточно соблазнительный вариант для побега. Ничего не стоит сейчас отстегнуть браслет и в два счета отправить его в глубокий нокаут. Дальше дело техники. Останется лишь конвойный… Нет, не стоит. Ему вряд ли удастся покинуть пределы ИВС без шума. Конечно, будь он где-то в Африке на выполнении задания, то давно бы ушел. Но здесь не война, а это не враги. Матвей не сомневался, что рано или поздно выйдет. Все зависит от того, как скоро Марта соберет доказательства его алиби. То, что ни она, ни Дешин не сидят сложа руки, он понял уже на втором допросе. Тогда Жилин напрямую предложил ему самому проанализировать все события последних лет и постараться определить, кто мог его так подставить. Конечно, Матвей уже не сомневался, что знает причину своего положения. Однако до сих пор делал вид, будто не понимает, кому это понадобилось. Он опасался, что раз его с такой легкостью сумели выключить из игры, то, возможно, контролируют и то, как продвигаются дела. В таком случае признание может лишь навредить. Если у бандитов серьезные покровители, они наверняка могут устроить Матвею так, что он отсюда вовсе не выйдет. Между тем время играло против него. Он всерьез опасался за жизнь Ткачевых. Кроме всего прочего Матвей был уверен, что на воле он быстрее разрешит ситуацию со своим арестом. Ведь ему, в отличие от Марты, не надо будет показывать фотографии всем работникам заведений, в которых он побывал в день убийства Ольги Ивановны. Люди быстрее опознают его, быстрее вспомнят то, при каких обстоятельствах они виделись и общались. Да и тот факт, что мужская половина потенциальных свидетелей будет пытаться завязать интим с Мартой, выводил из себя.
За трое суток, проведенных в этих стенах, Матвей досконально изучил распорядок, всех конвойных, прогулочный двор. Мог с завязанными глазами пройти от камеры до следственной комнаты, безошибочно сказать, в каком кармане у какого конвоира ключ от шлюзовых переходов… Много чего. Кое-какие наметки у него уже были. Так, изучив прогулочный дворик, куда их ежедневно выводили всей камерой, он пришел к выводу, что вполне сможет выбить ногами потолочные решетки. Для этого нужно лишь каким-то образом на них повиснуть. Потом просто раскачаться, подтянуть ноги и двинуть вверх. Наметанным глазом Матвей определил, что седьмой и шестой прутья держатся на честном слове и проржавели в местах сварки. Сразу за бетонным забором была улица. Оттуда отчетливо доносились звуки машин, гремел трамвай… Однако у этого варианта был один изъян. Как ни крути, а будь он хоть олимпийским чемпионом по легкой атлетике, так подпрыгнуть, чтобы зацепиться за прутья решетки, он не сможет. Поэтому придется прибегнуть к помощи одного из сокамерников. Можно вынудить силой, можно уговорами. Однако, после того как Матвей уйдет, этот второй становится соучастником побега. Все трое находившихся с ним в камере подследственных не горели желанием портить отношения с полицией. Ведь это
– Кораблев! – не выдержал Цуркан и помахал рукой перед лицом: – Очнитесь!
– Почему я отказался от адвоката? – переспросил Матвей. – Потому что не считаю себя виноватым.
– Странный вы, – хмыкнул Цуркан. – Тогда, возможно, быстрее докажете свою невиновность.
– Ее есть кому доказывать, – заверил Матвей его. – По моему делу проходит Сомова Марта…
– Знаю, ваша сожительница, – кивнул следователь.
– Не сожительница, а жена, – поправил его Матвей.
– Мы опираемся на документальное подтверждение любого факта. Вы не расписаны.
– Ошибаешься, – разозлился Матвей. – Еще как расписаны, – и показал взглядом в потолок: – На небесах.
Двери с грохотом распахнулись, и в комнату вошел Руднев. На этот раз подполковник был в форме. Махнув рукой вскочившему со своего места Цуркану, чтобы тот сел, он упер руки в бока и уставился на Матвея:
– Все упорствуешь?
– Не упорствую, а говорю как есть, – спокойно ответил Матвей.
– На обнаруженном в твоем доме топоре оказались твои отпечатки пальцев, – констатировал Руднев.
– Я в этом не сомневался, – усмехнулся Матвей. – Жена хранит мне верность, и, кроме меня, в доме мужчин не бывает…
– Шутишь? – усмехнулся подполковник. – Несмотря на твои попытки смыть с него кровь потерпевшей, она осталась!
– Я даю тебе слово, что выберусь отсюда и поймаю убийцу Ольги Ивановны, – заверил его Матвей. – Это для меня даже важнее, чем для тебя!
– Да что ты говоришь? – вскинул брови Руднев. – А если нет?
– По-другому и быть не может, – уверенно ответил Матвей. – А чтобы у тебя был драйв, мы поспорим.
– Это интересно, – Руднев переглянулся с Цурканом и вновь уставился Матвею в глаза: – Мне такое предложение от преступника поступает впервые. На что изволите спорить?
– Я не пью, поэтому приготовь десять банок натурального сока…
– Какой предпочитаете? – продолжал дурачиться Руднев.
– Поровну яблочный и апельсиновый.
Руднев протянул через стол руку:
– Цуркан, разбей…
В камере Матвея ждал сюрприз, его спальное место оказалось занятым.
– Не понял, – глядя на громадного рыжего мужика в плотно облегающей мощный торс футболке, протянул Матвей.
За спиной лязгнул засов, щелкнул замок.
Матвей перевел взгляд на сидевшего за столом Тракториста:
– Это кто?
Тракторист пожал плечами:
– Вот, подсадили пятым. Он на свободное место улегся. Сказал Кирпичом его называть…
– Говорили, что занято?
Вместо ответа Тракторист кивнул.
Матвей подошел к кровати. Сложив на груди руки, Кирпич лежал на спине. Почувствовав появление рядом человека, открыл глаза и насмешливо уставился на него маленькими, непонятного цвета глазками.
– Это мое место, – спокойно сказал Матвей.
– Уверен? – не меняя положения, хмыкнул громила.
– Уходи! – потребовал Матвей.
– Нас здесь пятеро, а шконок четыре…
Матвей наклонился:
– Я тоже умею считать.
– Ты предлагаешь мне на полу лечь?
Матвей дернул рукой. Все, что ему требовалось, это спровоцировать наглеца на встречное движение. И Кирпич клюнул. Он поднял руки. В тот же миг Матвей схватил его за большой палец левой руки и резко повернул его к запястью.
Кирпич вскрикнул и сел. Однако тут же повалился на левый бок. Матвей ловко сбросил его с кровати.
– Ты?! – пунцовый от злости бугай вскочил на ноги.
Матвей отпрянул, проваливая его на себя. В тот момент, когда Кирпичу уже казалось, что он схватит его за горло, Матвей присел. Двух ударов, в пах и печень, хватило, чтобы громила грудой бесполезного белка обрушился на пол, скорчился и тихо заскулил…
Раздался лязг. Матвей оглянулся. Двери камеры распахнулись, и в камеру ворвались двое полицейских с дубинками…