Злой король
Шрифт:
Она дуется.
— Очень хорошо. Была ведьма, которая наткнулась на землю Мадока, когда твоя мать была беременна Вивьен. Ведьма обладала даром пророчества и предсказывала будущее в яичной скорлупе. И знаешь, что сказала ведьма? Что ребенку Евы суждено стать большим оружием, чем Джастин когда-либо смог бы выковать.
— Виви? — требовательно спрашиваю я.
— Ее ребенок, — говорит Аша. — Хотя она, должно быть, сразу подумала о том, что рос у нее в животе. Возможно, поэтому она и ушла. Чтобы защитить ребенка от судьбы. Но никто не
Я молчу, мой рот мрачно сжат. Мать Кардана делает еще один глоток вина.
Я не позволю тому, что чувствую, отразиться на моем лице.
— Все еще недостаточно, — говорю я, делая вдох, который, надеюсь, не слишком шумный от дрожи. И сосредотачиваясь на передаче информации, я надеюсь, она найдет свой путь к Балекину.
— Если ты думаешь о чем-то лучшем, ты можешь отправить мне сообщение. Наши шпионы следят за письмами, входящими и выходящими из Башни Забвения — обычно в тот момент, когда они передаются во дворец. Что бы ты ни послала, кому бы оно ни было адресовано, если оно покинет руку охранника, мы это увидим. Будет легко дать мне знать, если твоя память найдет что-нибудь более ценное.
С этими словами я встаю и выхожу из комнаты. Таракан следует за мной в коридор и кладет руку мне на руку.
Долгое время я стою безмолвно, пытаясь собраться с мыслями.
Он отрицательно качает головой.
— По дороге сюда я задал ей несколько вопросов. Звучит так, будто она была очарована Дворцовой жизнью, одурманена вниманием Верховного короля, прославлялась танцами, пением и вином. Кардана кормила маленькая черная кошка, чьи котята родились мертвыми.
— Он выжил на кошачьем молоке? — восклицаю я. Таракан бросает на меня взгляд, как будто я полностью пропустила суть его истории.
— После того, как ее отправили в Башню, Кардана отправили к Балекину, — говорит он.
Я снова вспоминаю шар, который я держала в кабинете Элдреда, Кардана, одетого в лохмотья, смотрящего на женщину в моей комнате в поиске одобрения, которое приходило только тогда, когда он был ужасен. Брошенный принц, выросший на кошачьем молоке и жестокости, бродит по дворцу, как маленький призрак. Я думаю о себе, когда пряталась под столом, наблюдая как Балекин зачаровал смертного для избиения младшего брата за поражение на мечах.
— Отведи ее обратно в башню, — говорю я Таракану.
Он поднимает брови.
— Ты не хочешь больше слышать о своих родителях?
— Она получает слишком много удовольствия от рассказа. Я получу от нее информацию без стольких сделок.
Кроме того, я посадила более важное семя. Теперь мне остается только посмотреть, вырастет ли оно.
Он слегка улыбается мне.
— Тебе ведь нравится, правда? Играть с нами в игры? Дергать за ниточки и смотреть, как мы танцуем?
— Ты имеешь в виду народ фейри?
— Думаю, тебе бы тоже понравилось играть со смертными, но мы — те, на ком ты практикуешься.
Он не звучит неодобрительно, но все равно кажется, что слова протыкают булавкой.
— И, возможно, некоторые из нас на вкус особенные.
Он смотрит на меня своим изогнутым гоблинским носом, пока я не отвечаю.
— Это должно быть комплиментом?
При этом его улыбка расцветает.
— Это не оскорбление.
Злой Король. Глава 15.
На следующий день приходят платья в коробках, пальто, маленькие хитрые жакеты, бархатные штаны и высокие сапоги. Все они выглядят так, будто принадлежат кому-то свирепому, кому-то и лучше, и хуже меня.
Я одеваюсь, и прежде чем я заканчиваю, входит Таттерфелл. Она настаивает на том, чтобы зачесать назад мои волосы и поймать их в новую расческу, вырезанную в форме жабы с единственным драгоценным камнем для глаза.
Я смотрю на себя в пальто из черного бархата с серебряным наконечником и думаю о том, с какой осторожностью Тарин выбрала этот материал. Я хочу думать об этом и больше ни о чем.
Однажды она сказала, что немного ненавидит меня за то, что я была свидетелем ее унижения с Джентри. Интересно, поэтому мне так трудно забыть о том, что случилось с Локком, потому что она видела это, и всякий раз, когда я вижу ее, я снова вспоминаю, каково это — быть дураком.
Однако, когда я смотрю на свою новую одежду, я думаю обо всех хороших вещах, которые приходят от кого-то, кто знает вас достаточно хорошо, чтобы понять ваши надежды и страхи. Может, я и не рассказала Тарин все ужасные вещи, которые я сделала, и ужасные навыки, которые я приобрела, но она одела меня так, как будто я это сделала.
В новой одежде я пробираюсь на спешно созванное заседание Совета и слушаю, как они спорят о том, передала ли Никасия сердитое послание Кардана обратно Орлаг и может ли рыба летать (это Фала).
— Неважно, сделала она это или нет, — говорит Мадок. — Верховный Король ясно дал понять свою позицию. Если он не женится, то мы должны предположить, что Орлаг выполнит свои угрозы. А это значит, что она пойдет за его кровью.
— Вы торопите события, — говорит Рандалин. — Не следует ли нам еще подумать о том, что договор может еще сохраниться?
— Что толку считать? — спрашивает Миккель, косясь на Нихуар. — Невидимые дворы не выживают по желанию.
Представитель Неблагого Двора морщит ее мелкий рот насекомого.
— Звезды говорят, что это время великих потрясений, — говорит Бафен. — Я вижу приход нового монарха, но является ли это признаком смешения Кардана, или Орлаг отойдет от правления или Никасия станет королевой, я не могу сказать.
— У меня есть план, — говорит Мадок. — Оук будет очень скоро в Эльфхейме. Когда Орлаг пошлет людей за ним, мы подловим ее на этом.
— Нет, — говорю я, удивляя всех, кто смотрит в мою сторону. — Ты не будешь использовать Оука в качестве приманки.
Мадок не особенно обиделся на мою выходку.