Злой мальчик
Шрифт:
– Ключи?
– Ну да. Сидеть на берегу, смотреть на закат и вертеть на пальце ключи от «Феррари».
При этом саму машину он взять не захотел. «Лучше вертолет, чтобы потом улететь».
И вот я подумал: как хорошо, что в мире еще есть люди, способные, так сказать, вертеть это вот все на, так сказать, пальце. И смотреть на закат.
Юноша и смерть
Однажды я влюбился в женщину. Одну помню очень ярко: она преподавала мне историю экономики. Я влюбился в нее с первого же семинара. После второго семинара был ливень, и мы шли до метро вместе – у нее был зонт. На третьем семинаре я смотрел на нее в духе: «Мы должны поговорить о наших отношениях». Но она спрашивала про Адама Смита и Джона Мейнарда Кейнса.
Все. С тех пор я решил не иметь дела с женщинами.
Женщины, однако, этого не знали. У меня была однокурсница Виктория. Высокая, плечистая, довольно симпатичная девушка. Парня у нее не было. И вот однажды я оказался у нее в гостях. Сейчас я понимаю, что любой другой на моем месте не ушел бы так быстро. А я правда зашел выпить чай.
Во время этого чаепития был один момент, который я запомнил на всю жизнь. Помню, это был старый ташкентский дом с высокими потолками. Кое-где даже с лепниной. Виктория пошла на кухню делать чай, а я нашел в комнате альбомы по искусству. Не помню, что это было, – наверное, какое-то барокко. И вот хозяйка возвращается с чайником, в этот момент любой парень на моем месте уже знал бы, как он к ней подойдет, как возьмет чайник, поставит его на стол, с носика капнет прозрачная капля. И как он возьмет хозяйку сначала за плечо, потом за талию, а потом – поцелует рот в рот.
Но я даже не обернулся. Я смотрел внутрь альбома. Там была картина, которую я увидел единственный раз в жизни. И с тех пор не могу найти. «Юноша и смерть». Смерть была старухой-скелетом, она стояла позади юноши – как моя подруга с чайником. А юноша был красив так, как рисовали в барокко. Он был еще прекраснее из-за смерти, стоявшей сзади.
Я обернулся. Подруга моя взглянула на книгу, увидела юношу и себя в виде смерти – мертвой и возбужденной. Все поняла.
Не помню, как я ушел. Помню только, что обратно ехал на автобусе. Когда мы стояли на светофоре, я увидел в окне мальчика на велосипеде. На мальчике была желтая рубашка. Все, больше ничего не помню.
«Шлюзы вдохновения»
Светлана Алексиевич
Я всегда считал Светлану Алексиевич великим человеком. Началось с ее выступления в Гоголь-центре. Накануне была фейковая новость, что она умерла. И я чуть не поверил, а потом смотрю – она выступает. С тех пор она для меня как Лазарь. А все, что она говорит, я расцениваю как дадаистскую игру.
«Когда у меня вырастет сын, мы обязательно приедем на эту землю вместе, чтобы поклониться неумирающему духу того, чье имя – Феликс Дзержинский – «меч и пламя» пролетарской революции». Это слова лауреатки о человеке, в честь которого бабушка хотела назвать меня Феликсом. Был бы я сейчас Феликс Валерьевич Печейкин, драматург, которого вы заслужили.
Я вижу в творческом пути Алексиевич четыре главных этапа:
1) хорошая советская власть и Дзержинский;
2) плохая советская власть и Чернобыль;
3) плохая российская власть и Путин;
4) довольно хуевый мировой заговор и 5G.
Все вместе они свидетельствуют, что Светлана Александровна поглощает и перерабатывает много новостной информации. Вероятно, с появлением ноутбука она стала нажимать на всплывающие баннеры «Бузова опозорилась» и «Это конец режима».
Самое интересное в Алексиевич, как в ней происходят переходы от одного этапа к другому. Никак. Вернее, невидимо. Я как-то задался вопросом, как Алексиевич объясняет то, что она не пришла с сыном на землю Дзержинского и не поклонилась «неумирающему духу». Обещала же! И услышал от знающего человека ответ, что в комментариях в «фейсбуке» она сказала, что, мол, раньше верила в советскую власть, а потом перестала. А-потом-перестала.
И вот сейчас лауреатка Нобелевской премии верит в 5-джи. А потом перестанет.
Алексиевич прекрасна тем, что она, как метеоролог из анекдота про чукчу и шамана, прогнозирует зиму по открытым источникам, которые сама же и создает. В этом смысле она, конечно, главный писатель эпохи фейк-ньюса.
И напоследок о том, почему Алексиевич получила нобелевку, а, например, Сорокин нет и не получит. (А он хочет.) Потому что Сорокина, по его словам, нельзя будет использовать как стенобитную машину. Алексиевич можно и даже нужно. Здесь, как в политике: напрасно думать, что к людям вроде Шнурова приходят с предложением выдвигаться. Все наоборот: люди себя п-р-е-д-л-а-г-а-ю-т.
Алексиевич автор, который предлагал себя советской телефонной власти. Потом новой европейской власти 3G и 4G. Теперь всемирному правительству 5G. Мы просто следим за ее переговорами через СМИ.
Это, дети, называется Большая литература. Читайте внимательно.
Джордж Клуни из Химок
Как же хорошо, что теперь творческие встречи можно слушать в зуме. Обычно это все невероятно долго, все целуются, шутят, давят ноги. Ждут великую писательницу, а тут она в кадре, смонтированная, подсвеченная уже сидит. В черном балахоне, пятнадцать браслетов на две руки, сережки-капельки. Смотрю, значит, одну: рассказывает про женщину, у которой все было плохо – больной муж и ребенок. И тут у нее появляется любовник. Внешность не описана, но прям чувствуется, что Джордж Клуни, но из Химок. И начинает он ее добиваться – при живом-то муже. А я в это время мокрое белье вынул из стиралки, почистил зубы и, простите, пописал. Смог бы я так пописать на творческой встрече? Не уверен. Хотя сама писательница выступает за максимальную свободу. Но все равно, когда я писал, то ставил ее на паузу: из уважения человека к человеку.
История дальше развивалась так: любовник добивается женщины, а она шлет его к черту. Он ей то-сё, а она – к черту. Она даже бахнула его ремнем по лицу. А ему все норм, слизнул кровь и – в атаку. В конце он почти добился героини, но тут писательница, коснувшись сережек, заметила, что дальнейшее – дело романа, а она написала рассказ-капельку. Я был ей даже благодарен, потому что уже успел развесить белье и высморкаться. Следующая ссылка была на другую писательницу: тоже короткая стрижка, только седая, тоже балахон, браслеты, крупное кольцо-полкило. Но пишет романы. А на роман нужно брать и мыть полы. Но этого совсем не хотелось, поэтому – в другой раз. Или Джордж Клуни помоет.
«Шлюзы вдохновения»
Меня тут попросили помочь с маленьким текстом – приглашением на мероприятие. Организаторы пожаловались, что три копирайтера не смогли написать пригласительный текст. Я, честно говоря, сразу и не поверил. Попросил прислать забракованные тексты. «Там ад», – предупредили меня. Я ответил, что видел всякое.
Через пять минут пришли тексты.
Вот теперь я видел ад.
Перейду к цитатам, ок? «Приветствую вас, король вальсов!» Что-о-о? Представьте, что вы получили такой приглос… Ладно, идем дальше. «Вечер обрушится на вас ярким светом, а вместе с ним – звуком и запахом!» Так-так, вы это серьезно? Светом, звуком и запахом «обрушится вечер»? «Прекрасные дамы в розовых и лиловых одеждах укроют вас под изящным зонтиком от палящего летнего солнца, чтобы вы вскрикнули: «Я восхищен!» Пока мне хочется вскрикнуть только: «Я в ахуе!»
Другой копирайтер пишет, что такого-то числа «время остановит ход, и случится праздник». Случится… праздник… «Мы вернемся к исконному и заново откроем радость от созерцания таинственного». Мне кажется, это поправка к Конституции. «…оживут творения, которым однажды уже удалось надломить привычный ход вещей». Надломить… ход… а-а-а… «Спешить не придется, но придется вкрадчиво смотреть». М-м-м…
Еще один копирайтер предлагает: «Насытьте фантазию, откройте шлюзы вдохновения!» Шлюзы вдохновения. Блять. Про сами пространства он пишет, что они «будут до краев наполнены театральными постановками». Наполнены. Театральными. Постановками. А количество самих пространств описано так: «бесконечность, установленная под углом 90 градусов». Я полчаса думал, сколько это. Оказалось, восемь. А-а-а…