Злой умысел
Шрифт:
– Что?.. – Она задыхалась. …Наверное, решили вначале позвонить ему… но с кем стряслась беда? Эндрю… Абигайль… Мэтт…
– У меня плохая новость, – грустно сказал Чарльз и шагнул к ней.
– Господи, да что случилось? – Она стиснула ему руку.
– Мне только что позвонил наш человек в Ассошиэйтед Пресс…
– Слава Богу, с детьми ничего дурного!
– Грейс… Им известно все о твоем отце… и о Дуайте. Ему невыносимо тяжело было говорить ей об этом, но подготовить ее он был обязан. Он лишь мучительно сожалел, что это из-за него она попала в беду. Лишь теперь он отчетливо
– О-о-о… – Она уставилась на него. – Я… ну ладно. – И вдруг обеспокоенно взглянула на мужа: – А насколько это серьезно для тебя?
– Не знаю. Но дело вовсе не в этом. Я не хотел, чтобы ты прошла через все это.
Он нежно обнял ее за плечи и бережно повел в гостиную.
– Все станет достоянием гласности ровно в шесть часов, в ближайшем выпуске новостей, но нам предложено предварительно дать пресс-конференцию, если мы согласны…
– Я… должна? – Лицо Грейс стало серым.
– Нет, ты ничего не должна. Просто подождем и посмотрим, насколько все серьезно, а разбираться будем уже потом.
– А дети? Что я им скажу? – Грейс уже овладела собой, но была очень бледна, да и руки у нее тряслись.
– Лучше рассказать им правду.
Они вместе заехали за детьми в школу, а потом все сели за стол в гостиной. Первым заговорил Чарльз.
– Мама и я должны кое-что рассказать вам, – тихо начал он.
– Вы разводитесь? – округлил глаза Мэтт. Все родители его приятелей в последнее время только и делали, что разводились.
– Нет, разумеется… – Отец невольно улыбнулся. – Но то, что вы сейчас услышите, немногим лучше. Это касается мамы – у нее трудная полоса в жизни. Но мы решили, что вам следует знать. – Лицо Чарльза было очень серьезным, он крепко сжимал руку Грейс.
– Ты больна? – нервно спросил Эндрю. Мать его друга недавно скончалась от рака.
– Нет, я прекрасно себя чувствую. – Грейс глубоко вздохнула, чувствуя стеснение в груди – почти уже позабытое ощущение… Она даже не помнила, когда пользовалась последний раз ингалятором. – Просто давным-давно со мной случилась одна история… это очень трудно объяснить, а еще труднее – понять… Это нужно видеть, пережить… – Она мужественно боролась со слезами, а Чарльз нежно сжимал ее руку.
– Когда я была маленькой – вот как Мэтти сейчас, – мой папа очень дурно обращался с моей мамой… он часто ее бил, – заговорила она спокойно, но очень печально.
– Что, по-настоящему бил? – поразился Мэтт.
Грейс мрачно кивнула:
– Да. Очень сильно, по-настоящему. И причинял ей много боли. Это продолжалось очень, очень долго, а потом она заболела.
– Из-за того, что он бил ее? – снова спросил Мэтт.
– Возможно, и нет. Просто заболела. У нее обнаружился рак… как у мамы Зэка. – Имя друга Эндрю хорошо известно было всем в доме. – Она тяжело и долго болела… четыре года. А пока она болела, он стал бить и меня… он делал много страшных вещей… а порой бил и ее, больную… Но я считала, что если позволю ему терзать себя… – Глаза ее наполнились слезами, голос сорвался. Чарльз только еще крепче сжал ее руку, чтобы придать ей мужества. – Я думала, что, если позволю ему издеваться надо мной, он не будет так жесток с ней… и вот, я позволяла ему делать со мной все, чего ему хотелось… как это было ужасно… А потом она умерла. Мне было семнадцать лет. И вот, вечером после похорон…
Она на секунду закрыла глаза. Она была тверда в своем решении поведать детям историю, которую прежде наивно надеялась скрыть навеки. Она должна была сделать это первой – прежде, чем добрые дяди и тети с телевидения об этом позаботятся…
– Вечером, после похорон, он снова побил меня… он страшно меня избил… мне было невыносимо больно, и я была до смерти напугана… и тут вспомнила про револьвер, который мама держала в ящике ночного столика, и я схватила его… думаю, я просто хотела его припугнуть…
Теперь она уже рыдала, а онемевшие дети в ужасе смотрели на нее.
– Не знаю, о чем я думала… просто была испугана и не хотела, чтобы он и дальше продолжал меня мучить… помню, мы вырывали друг у друга револьвер… оружие случайно выстрелило, и… отец умер той же ночью.
Она судорожно вздохнула. Потрясенный Эндрю во все глаза смотрел на мать.
– Ты застрелила своего папу? Ты убила его? – спросил старший сын.
Грейс лишь кивнула. Они вправе знать обо всем. Вот только об изнасиловании она не хотела рассказывать им…
– И тебя посадили в тюрьму? – спросил заинтригованный Мэттью. Все это смахивало на крутой полицейский боевик. Его смущало лишь то, что этот тип избивал маму.
– Да, посадили, – тихо ответила Грейс, поглядывая на дочь – та ни единого слова не проронила. – Я пробыла в тюрьме два года, а потом еще два года у меня был испытательный срок… в Чикаго. Потом все закончилось. Я переехала в Нью-Йорк, встретила вашего папу, мы поженились. Потом родились вы, и все мы были счастливы, пока…
Последние пятнадцать лет все шло гладко, а теперь снова начнутся муки. Но ничего уже нельзя поделать. Они дорого заплатят за блестящую политическую карьеру Чарльза.
– Не верю… – Абигайль смотрела на мать широко раскрытыми глазами. – Ты была в тюрьме? А почему раньше ты никогда про это не рассказывала?
– Я не думала, что должна сделать это, Эбби. Тут ведь нечем гордиться… И потом, мне от этого очень больно.
– Ты говорила, что твои родители умерли, но не признавалась, что убила их! – с упреком воскликнула Абигайль.
– Я не убивала их обоих. Только отца, – пыталась объяснить Грейс.
– Но ведь из твоего рассказа следует, что ты защищалась, – спорила дочь.
– Да, это так.
– Но раз это была самозащита, почему тебя упекли за решетку?
Грейс горестно кивнула:
– Да, я защищалась – но на суде мне никто не поверил.
– Я поверить не могу, что ты была в тюрьме! – Девочка думала лишь о том, что станут теперь говорить ее подруги. Хуже этого она и представить себе ничего не могла!
– А родителей папы тоже ты убила? – спросил заинтригованный Мэтт.
– Разумеется, нет! – улыбнулась сквозь слезы Грейс. Он был еще слишком мал, чтобы понять.