Злой умысел
Шрифт:
– В больнице Леннокс-Хилл. В Нью-Йорке, – спокойно ответил он, не выпуская ее руки. Ее вид очень взволновал Чарльза, и он жаждал переговорить с врачом.
– А как я сюда попала?
– Наверное, тебя приволок таксист. Ты лишилась чувств в машине. Снова надралась в стельку… – улыбнулся он.
Но Грейс вдруг заплакала. Она случайно коснулась живота – он был совершенно плоским. А ведь при трехмесячной беременности уже явственно заметен маленький холмик! Но теперь его нет… И тут она вспомнила и острую боль, и кровь… Никто и словом не обмолвился о ее ребенке!
– Грейс… дорогая… я люблю тебя… я люблю тебя больше всего
Но она плакала все горше – она оплакивала и погибшего ребенка, и всю их проклятую жизнь…
– Малыша ведь нет больше… правда? – Грейс смотрела ему прямо в глаза, и Чарльз медленно кивнул. Потом обнял ее и тоже заплакал.
– Какой я идиот! Я должен был понять, что ты… А я-то, дурак, решил, что ты просто нуждаешься в одиночестве, чтобы прийти в себя. Когда я прочел твое письмо, то чуть не умер…
– Ты отдал письма детям?
– Нет, – честно ответил он. – Я их спрятал. Хотел найти тебя, вернуть… Но если бы я только сообразил, что происходит! Я не отпустил бы тебя, с тобой бы ничего не случилось… – Он был убежден, что во всем, что произошло, всецело его вина.
– Ш-ш-ш… скорее всего это все от волнений… сам посуди, что происходило в последнее время… знаешь, я думаю, что время было самое что ни на есть неподходящее… это было бы не вовремя…
– Это всегда вовремя. Я очень хочу еще ребенка, – с любовью сказал Чарльз. Ему наплевать было на собственный возраст, на возраст жены – оба обожали детей. – И я хочу, чтобы мы вновь были счастливы.
– И я… – прошептала Грейс.
Потом они еще немного поговорили. Чарльз непрерывно гладил ее руки, целовал ее, и она спокойно уснула. Лишь тогда он пошел повидать доктора. Но тот не слишком его обнадежил. Грейс потеряла очень много крови, и врач полагал, что она еще долго будет приходить в себя. К тому же он считал, что, хотя Грейс и не утратила способности к зачатию, беременность нецелесообразна. При осмотре во влагалище Грейс он обнаружил множество старых шрамов и изумлялся тому, что беременность у нее наступала столь час-го. Происхождение этих шрамов Чарльз объяснить не решился… Врач рекомендовал перевезти Грейс в гостиницу на несколько дней, дать ей как следует отдохнуть и лишь потом со всеми предосторожностями препроводить домой, в Вашингтон. Но и дома ей предписывался строжайший постельный режим в течение по крайней мере недели, а то и двух – выкидыш на трехмесячном сроке, да еще с такой кровопотерей бесследно не проходит.
Вечером они были уже в гостиничном номере. Грейс изумлялась собственной слабости. Она не могла даже ходить без посторонней помощи, и Чарльз на руках внес ее в вестибюль, потом в номер, уложил в постель и вызвал сиделку. Грейс была грустна и одновременно счастлива, что они снова вместе. Чарльз же позвонил в Вашингтон и объявил, чтобы в течение нескольких дней его не ждали. Потом позвонил домработнице и попросил передать детям, что он в Нью-Йорке вместе с мамой и что они задержатся там на пару дней. Прислуга пообещала переночевать с детьми и отвезти Мэтта в школу. Все было улажено.
– Все замечательно. Никаких проблем. От тебя требуется только поскорее поправиться и позабыть обо всем, что случилось.
Слава Богу, супруги не подозревали, что произошло после того, как они покинули больницу.
Регистраторша поманила пальцем врача:
– Знаете, кто это был?
Врач, естественно, не знал,
Но медсестра не унималась:
– Это же конгрессмен Маккензи из Коннектикута и его жена – королева порно. Вы что, газет не читаете?
– Нет, не читаю, – безразличным тоном ответил врач. Не важно, кто такая эта женщина, но ей несказанно повезло, что она не скончалась от потери крови. В его голове промелькнула мысль, уж не связаны ли эти ее жуткие шрамы с активной деятельностью на ниве порнографии… Но думать об этом ему было некогда – его ждало несколько больных, и каждому требовалась операция. А этой дамой, кто бы она ни была, пусть теперь занимается ее муж…
В гостинице Чарльз заботился, чтобы Грейс как можно больше спала, и уже наутро ей стало лучше. Она позавтракала в постели, потом уселась в кресло. Ей даже захотелось прогуляться, но на это явно не хватало сил. А Чарльз тем временем позвонил знакомому нью-йоркскому гинекологу, и тот был настолько любезен, что согласился приехать в отель и осмотреть ее. Прописав ей лекарства и какие-то витамины, он сказал, что ей теперь нужно запастись терпением. Когда же мужчины вышли в холл, Чарльз поинтересовался мнением гинеколога о шрамах, которые произвели столь сильное впечатление на врача из Леннокс-Хилл. Но доктор был на сей счет абсолютно спокоен: этим шрамам уже много лет, и до сих пор они ей совершенно не мешали.
– Не об этом сейчас надо думать, Чарльз. Похоже, она потеряла слишком много крови, она выглядит анемичной, и вообще…
– Знаю. Последнее время у нас были тяжелые времена…
– Да, я все знаю и все видел. Ни вы, ни тем более она не заслужили этого. Я очень сожалею…
Вечер они с Грейс провели, лежа на диване и наслаждаясь старыми фильмами. Ужин им принесли в номер. А наутро он на руках отнес ее вниз, бережно усадил в лимузин, а в аэропорту заказал для нее кресло-каталку. Он сначала собирался отвезти ее в Вашингтон на машине, но передумал – это было бы слишком долго и утомительно, и они полетели первым классом. В аэропорту Вашингтона он снова усадил ее в кресло-каталку и сам повез к выходу. Но возле газетного киоска Грейс отчаянно замахала руками, прося его остановиться. То, что они увидели, ошеломило обоих…
На обложке нового номера «Клубнички» красовалась надпись: «Жена сенатора тайно бежала в Нью-Йорк, чтобы сделать аборт». Грейс истерически разрыдалась. Чарльз почти бежал, толкая перед собой коляску, через весь аэропорт, прямо к машине. Усаживаясь на сиденье, она все еще плакала, как ребенок. Неужели они не дадут ей передышки? Неужели никогда не оставят в покое? Похоже было, что нет…
Уже сидя в машине,Чарльз обернулся к жене и с любовью посмотрел ей в глаза. Сердце Грейс затрепетало.
– Я люблю тебя. Ты не должна позволить им уничтожить нас… и тебя… мы должны выстоять.
– Я знаю, – отвечала Грейс, обливаясь слезами.
На этот раз шестичасовой выпуск новостей не удостоил внимания эту новость – слишком уж типичным был этот материал для «желтой прессы». А вечером Грейс и Чарльз все объяснили детям. Им сказали, что Грейс поехала по делам в Нью-Йорк, но попала в аварию – ведь почти что так все на самом деле и было. Авария была, правда, еще в Вашингтоне… Но Грейс не хотела, чтобы дети знали о потерянном ребенке, и они заранее договорились с Чарльзом, что про выкидыш они ничего не скажут.