Злые происки врагов
Шрифт:
Первым делом я протелефонировала Татке и попросила ее узнать у экс-супруга, где пребывает его кузина. Татка проворчала, что беседы с бывшеньким не относятся к числу ее любимых развлечений, но позвонить согласилась. Потом я набрала номер Жердочкиной. На третьем гудке включился определитель номера. На десятом стало ясно, что трубку никто не снимет. Не исключено, что Жердочкина до сих пор где-то шлялась, но мне в это почему-то не верилось. Я позвонила Надежде и рассказала ей о событиях дня.
— Не знаю, что и сказать, Варварка. Жердочкина пропала с горизонта сразу после окончания школы. Не помню,
— А чего же она тогда испугалась?
— Мало ли чего! Может, ждала возлюбленного, которому рассказывала всякие небылицы о своей необыкновенной популярности в юности. Представь, как бы ей было неловко, если бы вы столкнулись и ей пришлось тебя представить. А вдруг разговор свернет на школу?
— Ты не видела ее лица. Она была вне себя от страха.
— Ну и что? На свете полно таких, кто предпочтет наложить на себя руки, лишь бы не попасть в неловкое или смешное положение. Тем более, на глазах объекта нежной страсти.
— Как-то не ассоциируется Жердочкина с нежной страстью, — буркнула я. — Ладно, оставим пока Жердочкину. А что тебе известно о Манихиной?
— Немногое. Закончила пед. Замужем, двое детей. Лет двенадцать прозябали в коммуналке, потом получили квартиру. Ты лучше с Таткой о ней поговори. Они раньше жили рядом, часто встречались. Таткина Ксюшка и Ольгин младший сын — ровесники.
— Понятно. И последний вопрос. — Я посмотрела в список, который мы с Надеждой составили вчера общими усилиями, и нашла глазами единственную фамилию, оставшуюся без пометок. — Ты не знаешь, у кого можно раздобыть адрес Белоусовой? Кто поддерживал с ней связь?
— Точно не знаю, но, думаю, нужно справиться у Гели. Помнишь, Белоусова ходила за ней хвостиком? Как — не помнишь? Ты же сама Ленку Липучкой нарекла!
Я схватилась за голову. Вот так, незаметно, подкрадывается старческий маразм! Как я могла забыть Липучку — неизменную подпевалу и тень Гелены? Они составляли парочку того же рода, что Шер-Хан и Табаки. Липучка, понятное дело, разделяла Гелину неприязнь ко мне. В списке одноклассниц, предположительно готовых подстроить мне пакость, ее имя следовало бы поставить вторым.
— Надька, это она! Нутром чую — она. Черт, сколько мы времени даром потратили! Вижу, придется мне завтра до Сергиева Посада тащиться, клянчить у Гели адрес…
— Остынь, Варька, не пори горячку. Я совсем не уверена, что Ленка — та, кого ты ищешь. Мне кажется, она не питала к тебе личной неприязни. Так, прикидывалась Гелиного одобрения ради.
— Тогда скажи, кто питал. У меня оказалось дырявое решето вместо головы. Кому я досадила до такой степени, что у человека и двадцать лет спустя не пропало желание отомстить? Кто меня так ненавидел, ты можешь сказать?
— Могу. Единственный человек в классе, который тебя ненавидел, — Геля. Другие иногда на тебя обижались или даже злились. Тактом, уж извини, ты не отличалась. Но это были обиды-однодневки. А Геля с наслаждением бросила бы тебя в чан с маслом
— Ты преувеличиваешь, Надька. Тебя она ненавидела больше.
— Не обманывай себя, солнышко. Меня она никогда не принимала всерьез. С ее точки зрения, я — человек второго сорта, об меня не стоит и руки марать. Ты — другое дело. Тебя она считала ровней. И ненавидела от души.
— По-моему, ты не права. Наша непримиримая вражда кончилась еще в начальной школе. Все, что ты наблюдала потом, — остаточная деформация. Но Геля в любом случае не наш человек. Она с первого августа, не просыхая, гуляет на даче и о здешних драматических событиях, по нашим сведениям, не ведает ни сном ни духом. Так что Липучка — самая многообещающая кандидатка. Как бы раздобыть ее координаты, минуя Гелю?
Мне не удалось решить эту задачу. Я еще раз поговорила с Таткой и выяснила, что Веденеева в конце июля отправилась в двухнедельный круиз по Средиземному морю. Но о Белоусовой Татка ничего не знала. Как и экс-Митина, которой я позвонила следом. У Жердочкиной по-прежнему никто не брал трубку. Приставать к Манихиной после сегодняшнего рандеву я не решилась. Переложила это неблагодарное дело на Надькины плечи. Надежда, поболтав с Ольгой, в подробностях пересказала, что та обо мне думает, но почти ничего к старой информации не добавила. Только место работы Манихиной — она, оказывается, была редактором одного престижного международного женского журнала, который сравнительно недавно начал выходить на русском языке. О Белоусовой — ноль.
Положив, наконец, раскалившуюся телефонную трубку, я вернулась к друзьям. И только тут заметила, что уже полдвенадцатого, а от Марка ни слуху ни духу. При мысли, что он пытался мне дозвониться, а телефон был занят, я покрылась холодным потом. И немного успокоилась, лишь вспомнив о сотовых, которые Марк приобрел себе и Леше, чтобы предупредить мои возможные попытки удрать от последнего.
— Леша, у тебя сотовый включен?
Он отцепил от пояса футляр с телефоном, посмотрел на дисплей и кивнул.
— Включен, а что?
— Позвони Марку, узнай, где его черти носят.
Леша нажал пару кнопок, поднес трубку к уху и сообщил:
— Абонент недоступен. Видно, Марк в метро. Скоро приедет.
Приехал он в начале первого. Сразу стало ясно, что Марк пьян, — и не по бессмысленному, расфокусированному взору, и не по безуспешным попыткам самостоятельно переобуться и рубленым жестам, и не по безошибочно распознаваемому, сбивающему с ног запаху перегара, а по милой, благодушной улыбке на устах. Он был пьян, как никогда в жизни, не считая пары легендардных случаев из студенческой юности, что давно отошли в область преданий.
— Марк, что случилось?
Он долго вглядывался в мое лицо и наконец величественно, словно монарх, подающий знак об окончании аудиенции, махнул рукой. Потом прошел в гостиную, рухнул прямо в туфлях на диван и отключился.
Мы растерянно переглянулись.
— Вот так номер! — протянул Прошка. — И что теперь делать?
— Ему нельзя сейчас спать, — сказал Леша. — При таком отравлении нужно непрерывно пить, чтобы вывести всю гадость. Иначе он завтра совсем загнется.
— А что нужно пить, ты знаешь? — спросила я. — Просто воду?