Змеи, драконы и родственники
Шрифт:
Он крепко пожал руку опешившему Дитриху и мигом очутился на земле. Затем засеменил по тропинке в сторону туалета. Пробежав несколько метров, он внезапно остановился, обернулся и помахал руками неподвижно торчащему в люке Морунгену:
— Майор, было приятно с вами сотрудничать! Как говорится, не поминайте лихом, может, еще свидимся! — Он улыбнулся своей знаменитой улыбкой, которая не раз вгоняла в дрожь впечатлительного супецкого посла. — Не смотрите на меня так серьезно, улыбнитесь! Улыбайтесь почаще, потому что все глупости на земле делаются с серьезным
Дитрих долго бы еще сидел с отвисшей челюстью, если бы Генрих, следивший за всем этим представлением через смотровое отверстие, не подергал его снизу за штанину:
— Уходит, господин майор, уходит!
Морунген очнулся, словно от гипнотического оцепенения, и завопил карлику вдогонку:
— Что значит «было», что значит «свидимся»?! Ты сбегаешь от нас?!
Однако Хруммса уже исчез в густых травах, и на животрепещущие вопросы никто не ответил. Зато на связь вышел Вальтер — признанный знаток психологии:
— Может, герр майор, это шутка такая дурацкая, а на самом деле ему просто приспичило.
В данной ситуации смелое предположение Вальтера больше походило на следующий вопрос, нежели на ответ, и Морунген растерянно пожал плечами:
— Бог его знает, Вальтер. Чувствую, придется мне за ним пойти. Может, он соизволит объяснить странности своего поведения.
В разговор вклинился Ганс:
— Да как-то неловко следовать за ним прямо сейчас — уборная все-таки.
Морунген строго уточнил:
— Ты полагаешь, он вернется? Но тогда при чем здесь кощунственный привет фюреру?
Воцарилась тишина, которую нарушало только размеренное урчание двигателя. Через несколько секунд Дитрих не выдержал:
— Ладно, ждите меня здесь и следите за обстановкой!
Он поспешно принялся вылезать из люка, как вдруг Генрих истерично завопил:
— Бинокль, герр Морунген, бинокль!!!
Дитрих вздрогнул от неожиданности и схватился обеими руками за бинокль:
— В чем дело, Генрих, решил заикой меня сделать?
Генрих, понизив голос до громкого шепота и вплотную приблизившись к командиру, таинственно произнес:
— Бинокль оставьте, герр майор. Эта «Голубая мечта» — тоже полевой, гхм…
Дитрих не сразу понял, в чем дело, и сердито уставился на подчиненного, но Генрих пялился на командира многозначительно и с укором — — и Морунгена осенило. Он хлопнул себя по лбу и принялся торопливо снимать бинокль:
— Ах ты, черт! Извини, совсем забыл! Но видишь, все-таки вспомнил!
Генрих бережно принял драгоценный прибор из рук Морунгена и скрылся в недрах башни. Дитрих спрыгнул на землю. Из люка опять высунулась голова Генриха:
— Герр майор, может, мне с вами пойти, для поддержки? А то мало ли что…
Дитрих поправил кожаный китель и затянул ремень, чтобы выглядеть более подтянутым:
— Ты что, тоже в платный туалет хочешь?
— Да нет, герр майор.
— Тогда отставить поддержку!
Он лихо развернулся на каблуках и, демонстрируя несравненную прусскую выправку,
Морунген осторожно приблизился к дощатому строению и внимательно осмотрел его снаружи. На фасаде висела скромная, но солидная табличка:
«Туалет „Голубая Мечта“ — собственность Лазурного Низапутического союза» и крупными буквами значилось: «Направо — М, налево — М», а внизу дополнение: «Ж — просьба не беспокоить. Заранее благодарим, администрация WC».
Дитрих недоумевающе пожал плечами и нерешительно затоптался на месте. Вопрос был все-таки деликатный. Немецкий аристократ не может вот так, с ходу, решить, в какую дверь платной уборной ему ломиться — правую или левую. Особенно если над входом висит такая странная надпись. Припоминая что-то о конях, которых теряют при повороте налево, и деньгах, которые отчего-то исчезают при выборе правостороннего движения, майор робко потянул на себя правую дверь. Она оказалась незаперта.
Пустое помещение Дитриха, естественно, не заинтересовало. И он переместился к левой двери. Рассуждал он предельно просто и логично — как и всякий немец на его месте: одно из двух, а третьего не дано. Следовательно, если Хруммсы нет в кабинке справа, он находится в кабинке слева и, конечно, должен был бы запереться. Однако, соблюдая элементарные правила приличия, майор деликатно постучал, прежде чем толкнуть дверь.
Дверь подалась так легко, словно только и делала, что гостеприимно ждала посетителя. Морунген приоткрыл ее и, смущаясь, заглянул внутрь. Там было абсолютно пусто и на удивление чисто, как если бы это заведение посещали крайне редко, а хозяева его были просто до одури чистоплотными. Дитрих даже присвистнул, выразив тем самым свое одобрение. Впрочем, германское командование не ставило перед ним задачу инспектировать платные русские туалеты, и барон строго указал себе на это.
Прикрыв дверь, он остановился в раздумьях перед входом: Хруммса исчез — это было очевидно, но тем не менее невероятно. Маленький полиглот пропал без единого крика о помощи, будто его вознесли на небо доброжелательные ангелы. Впрочем, набожный Дитрих никогда не слыхал о том, чтобы человека забирали на небо прямо с унитаза.
Поглощенный мыслями об исчезнувшем полиглоте, майор фон Морунген забыл о своих подозрениях насчет туалета как замаскированной огневой точки противника. Собственно, противника он уже и не ждал, а поэтому пришел в замешательство, когда строгий голос, доносившийся откуда-то сверху, скомандовал:
— Стой! Ру-ки вверх! Кру-гом! Не шевелиться! Не оборачиваться!
Вряд ли это ангел, подумал наш герой. У ангелов другой текст. Во всяком случае, хотелось бы на это надеяться, хоть и невозможно утверждать наверняка. Решив, что если даже это и ангел, то он, должно быть, вооружен, Морунген честно исполнил требования невидимки.
Когда он поднял руки, некто тяжело спрыгнул с крыши за его спиной и задал вопрос вопросов:
— Злакуздрический кашменчик или жизнь?
В воздухе повисла нервная пауза.