Змеиная пустошь. Секрет подземелья
Шрифт:
Тот, кто призывает зиму, взялся за ручку выскабливателя для глаз, и изо рта с клубами пара вырвался хриплый смех. Он сдул с орудия снег, затем стёр последние прилипшие к металлу упрямые снежинки.
Тот, кто призывает зиму, приблизился к Мике и по очереди стал прикасаться к его векам металлическим инструментом. Он изобразил, как будет надавливать и прокручивать инструмент, чтобы не осталось никаких сомнений в его намерениях, и снова прижал выскабливатель к полным слёз глазам юноши. Кельд наслаждался ужасом своей жертвы, влажный язык высовывался из почти безгубого
Насмешливо фыркнув, тот, кто призывает зиму, поднялся на ноги и отошёл.
Мика подавил рыдания. Он повернул голову и увидел, что кельд снова присел – возле тела, к которому подошёл. У Мики замерло сердце.
Это была Фракия. Распластанная и прикованная к коротким кольям, вбитым глубоко в лёд, точно так же, как и он сам. Правая сторона её тела была в синяках и ссадинах, а возле уха запеклась кровь. Неподалёку лежал Илай, тоже связанный и с кляпом во рту; спутанные волосы были в крови, и снег вокруг тоже покрывали брызги крови. Как и Мика, они были раздеты, одежда лежала на снегу вне досягаемости: ботинки, носки, штаны, рубашки, душекожа Фракии – всё было разложено с нарочито издевательской аккуратностью.
Он мог прикончить их всех ещё в укрытии, думал Мика. Мог ещё там разбить им головы. Перерезать горло.
И всё же не стал этого делать. Он предпочёл вытащить их наружу, раздеть и разложить на стылом снегу, крепко-накрепко связанных по рукам и ногам.
Тот, кто призывает зиму, ткнул девушку-змеерода в ребро. Её он оставит напоследок. Всё ещё сидя на корточках, он повернулся к лежащему рядом змеелову, облизывая безгубый рот кончиком языка.
Илай посмотрел на кельда. Напрягся, силясь что-то сказать, но из-за кляпа слов было не разобрать.
Тот, кто призывает зиму, хихикнул и икнул. Он потянулся к инструментам и выбрал ножницы для костей. По очереди он прикасался зазубренными лезвиями к пальцам рук Илая, к его запястьям, затем повернулся и коснулся металлом пальцев ног. Лодыжек. Коленей… Потом опять хихикнул, икнул, и его шрамы на лице сложились в подобие улыбки.
Мике было ясно: кельд играл с ними. Он наслаждался их беспомощностью, страхом, дразнил своими адскими инструментами, разложенными на снегу с такой омерзительной педантичностью.
Тот, кто призывает зиму, отложил в сторону ножницы и склонился над Фракией. Он протянул огромную руку в перчатке и жестом, в котором едва ли сквозила забота, сдвинул прядь волос с лица девушки-змеерода. Потом протянул руку и вытащил из набора инструментов тяжёлое орудие с двумя усеянными шипами прямоугольными пластинами, прикреплёнными к металлическому стержню с резьбой.
Это был раздвигатель рёбер: им распахивали грудные клетки змеям, чтобы достать драгоценные органы. Лёгкие, мешочки с огненным маслом. Сердце.
Тот, кто призывает зиму, прижал шипы раздвигателя рёбер к коже девушки-змеерода, не сильно, чтобы не проколоть, но достаточно, чтобы остался тёмно-красный след, при виде которого Мике захотелось взвыть раненым зверем.
Кельд снова уселся на корточки. Девушка-змеерод даже не вздрогнула и не издала ни звука. Тогда мучитель положил инструмент себе на колени и, соединив свои огромные ладони, стал демонстрировать, как работает инструмент: как металлические пластины сжимаются и отталкивают что-то сопротивляющееся, как затем снова раздвигаются и встают на место.
Лицо девушки-змеерода по-прежнему ничего не выражало.
Тот, кто призывает зиму, на мгновение замер. Похоже, девчонка – крепкий орешек, думал он, и это доставляло ему удовольствие. Он отстранился и собрался было положить раздвигатель рёбер на место, когда над ним пролетела тёмная тень.
Кельд застыл в нерешительности. Тень промелькнула снова, на этот раз он поднял глаза – и они распахнулись от удивления; кривая улыбка исчезла с его тонких губ.
Глава десятая
С яростным рыком белозмей сорвался с бледно-серого неба, бросился на кельда и вцепился когтями ему в плечи, разодрав белую кожу плаща с капюшоном.
Кельд отбился руками, а белозмей, взмахнув мощными крыльями, взмыл в небо и сделал резкий разворот.
Кельд отбросил раздвигатель рёбер и снял с пояса широкий разделочный нож. Он поднял руки, одной защищая глаза, другой размахивая ножом. Вихрем взметнув снежную пыль, белозмей спустился и сел на склоне горы неподалёку. Из его ноздрей поднялись две струйки дыма.
Высоко над головой небо хмурилось и сгущалось. Стоял трескучий мороз, но ветра не было.
Белозмей склонил голову и стал внимательно рассматривать пленников кельда, распластанных на снегу. Два змеелова, один змеерод. Его змеерод. По крайней мере, она была жива. Взгляд белозмея снова сосредоточился на огромной фигуре кельда с ножом в руке, стоявшего над девушкой. Змей выгнул гибкую шею, мышцы под белой чешуёй напряглись; он готовился испепелить врага.
Тот, кто призывает зиму, вскочил на девушку-змеерода, обхватил ногами её тело и склонился над ней. Приставил нож к её горлу. Кельд был в бешенстве: змей девушки мешал ему завершить начатое. Сжимая рукоять разделочного ножа, он поднял взгляд на белозмея.
По виду это была взрослая особь. Кельд рассмотрел жемчужно-белую чешую, покрывавшую мускулистое тело, широкие кожистые крылья, поднятые и застывшие неподвижно, и усики, дрожавшие по краям его огнедышащего рта. Сложно будет одолеть такого змея, тем более разделочным ножом; понадобится что-то посерьёзнее. Тот, кто призывает зиму, чувствовал, как дёргается и извивается под ним девушка-змеерод. Он понимал: змей пришёл именно за ней, и он не станет дышать огнём, пока они так близко друг от друга. Кельду нужны были его инструменты. Он взглянул на разложенные на снегу орудия, до которых сейчас было не дотянуться. Болас, два свинцовых груза, скреплённых кожаной верёвкой, – вот что ему пригодилось бы. И зажим для челюстей. Молоток, пробивающий черепа, тоже был бы очень кстати, если бы только его можно было достать…