Змеиное гнездо

Гиффорд Томас

Крис Моррисон стоял у окна с кружкой в руках, сдувал пар, остужая горячий кофе.

Дрискилл, после того, как его более или менее обработали, спал плохо. Лицо саднило, голова болела. Впрочем, как заметила однажды Элизабет, он хорошо поддавался обработке.

– Так что с вами случилось? – спросил Моррисон.

– Объясните вы, Лэд. – Кажется, при падении на цементные ступени у него треснул зуб.

– Основательно меня напугал, но потом вцепился за мою руку и поднялся, – заключил Бенбоу, описав, к чему привело Дрискилла нападение на темной лестнице. – И тогда сказал мне, что я должен найти второго.

– Подонок сбежал, – пробормотал Дрискилл.

Его распоротый на ленточки пиджак лежал на спинке стула. С рубахой

то же самое. Но крови нет. Ночь он провел в одной из свободных спален в доме Бенбоу.

Тот сидел за письменным столом спиной к широкому окну, попыхивал трубкой. Дым венчиком повисал у него над головой.

– Повезло нашему другу Дрискиллу!

– Я думал, мне здесь бояться нечего. Я же в Айове! Прошел уже до половины спуска, когда услышал сзади его шаги. Обернулся на звук, и тут он вроде бы повалился на меня – наверное, прыгнул. Нож у него был, но, странное дело, в руке он его не держал. Я заметил, когда с ним боролся. По-моему, он появился из рукава. Он напал, не мог же я его спрашивать… Сукин сын! – Дрискилл задыхался от ярости. – Он пытался достать меня клинком, вспороть кишки… так и рвался меня выпотрошить. Если бы он подождал еще секунду, дал мне подпустить чуть ближе… – Дрискилл передернул плечами.

– Он бы вас достал.

– Ему невероятно повезло, Лэд. Я больше него и уж точно не слабее. Он целился достать меня ножом, но я его сбил, шарахнул головой о стену, тогда он ткнул мне локтем в лицо, и боль меня на мгновенье ослепила. Боже, вот уж свалка была! А потом я боднул его и свалил в лестничный проем, он съехал вниз… А я поскользнулся и ударился лицом…

– Очевидно, он следил за вами и в курсе ваших планов. – Бенбоу пошевелился на кушетке. – Он – убийца, и тот, кто его направляет, видимо, решил, что вы стали слишком большой занозой в заднице. Убить вас, какой бы шум не подняла потом пресса, не так опасно, как позволить вам копать дальше… Едва стало известно, что вы направляетесь в Айову, кто-то нажал кнопку «Пуск». Слишком близко вы подобрались. Я затрудняюсь решить, что это предвещает для всех нас.

Дрискилл повертел занемевшей шеей.

– Крис, – обратился он к Моррисону, – мне казалось, вы собирались устраниться, полностью устраниться.

– Просто дома мне пришла в голову одна мысль… и я позвонил Лэду.

Дрискилл смотрел на Бенбоу и ждал объяснений.

Лэд Бенбоу произнес:

– Крис…

Крис Бенбоу отозвался, не отходя от окна. На нем были легкие брюки, закатанные рукава белой рубашки открывали загорелые руки.

– Когда мы с Гербом сблизились, Герб решил, что обо мне надо позаботиться. Я зарабатываю не так уж много, я не бизнесмен, родители мои скончались… Поэтому Герб – такой уж он человек… вернее, таким был… – попросил Лэда стать его душеприказчиком и помочь придумать что-нибудь, чтобы обеспечить меня на всю жизнь. И о себе Герб в последние несколько недель тоже сильно беспокоился. Он сказал мне кое-что, о чем я не рассказывал вчера. Хотел сначала посоветоваться с Лэдом. Наверное, я слишком осторожничаю, это было последнее, о чем Герб со мной говорил перед… И он казался очень взволнованным. Всего то и было… два слова. Колебатель Земли. Он сказал, в «Хартленд» собираются запустить проект «Колебатель Земли» и он не знает, как их остановить. Что это такое, я не знаю. – Моррисон пожал прямыми плечами и засунул руки поглубже в карманы.

– Продолжайте, Крис. Заканчивайте.

Моррисон отвел глаза, уставился в солнечное сияние за окном. Голос стал далеким и бесстрастным.

– Герб рассказал, что ходил к Хэзлитту, спорил с ним насчет «Колебателя». Пытался уговорить остановиться – а Боб Хэзлитт сам сказал ему, что намерен запустить «Колебатель Земли», что не жаль потерять несколько жизней, чтобы заварить кашу, – так он сказал Гербу. После того Герб и обратился к Саммерхэйзу, а тот прислал сюда Тарлоу. Вот и все… все, что я знаю.

Никто не пытался со мной связаться, никто меня не запугивал, не выслеживал, так что, надо думать, обо мне им неизвестно. Я и хотел просто остаться в стороне. Даже не решился пойти на похороны Герба.

«Колебатель Земли…» – соображал Дрискилл. Бенбоу дотянулся до тонкой кожаной папки и открыл ее.

– Бен, тот листок, который, по вашему мнению, Тарлоу получил от Герба… Листок с извилистой линией. Вы не могли бы его достать?

Бен подошел к стулу, на котором висели останки пиджака, извлек из нагрудного кармана маленький конверт.

– Вот он.

– Пожалуйста, положите на стол. Расправьте. Этому листку многое пришлось перенести. – Лэд тихо хмыкнул себе под нос. – А, вот так. Дайте-ка взглянуть… отныне на него придется смотреть другими глазами.

Бенбоу достал из папки примерно недельной давности номер «Ю-Эс-Эй тудэй». Развернул и положил на стол. На развороте первой страницы в нижнем углу размещалась цветная карта.

– Присмотритесь-ка к этой карте, Бен… Крис…

Дрискилл тихо протянул:

– Будь я проклят…

Лэд Бенбоу медленно улыбнулся, покачал головой.

– Прямо у нас под носом.

Крупномасштабная карта изображала границу Мексики, прорезающую юго-запад Соединенных Штатов.

Почти параллельно границе, немного в глубь мексиканской территории, тянулась извилистая линия.

Линия сейсмического сдвига.

Глава 20

Можно ли сообщить президенту, куда он собирается?

Если Рэйчел Паттон не ошибалась, если кто-то в Белом доме работал на Хэзлитта, не этот ли некто и послал за ним в Сентс-Рест убийцу? Не мог ли он упомянуть об этом, стоя у постели над неподвижным телом Элизабет? Не мог ли упомянуть об этом при президенте? Бен не помнил… но кажется, нет. Как еще его могли выследить, чтобы напасть прошлой ночью? Через спутниковую систему слежения «Хартленд»? Он никому не говорил о своих намерениях. Хотя был ведь звонок от Ника Уорделла. Только один звонок…

Нет, никуда звонить нельзя. Ни в Белый дом за утешением, ни Уорделлу, ни Лэду Бенбоу… никому из союзников.

Он пойдет один.

Дрискилл взял внаем машину и выехал из Сентс-Реста на запад. Оставив позади реку и обрывистый берег, он ехал через холмистые поля и лесистые холмы, по которым скользили тени пушистых облачков. Дальше холмы сменились равниной, и волны жара, отражаясь от шоссе, колебали бескрайние поля кукурузы, превращая их в морской ландшафт: волны кукурузы вздымались и перекатывались под горячим солнцем. Он три часа ехал по этим волнам, пока не увидел то, что искал. Тогда машина словно сама покатилась вперед, будто притянутая гигантским магнитом.

Поднимаясь из волн зноя, из пыли, повисшей в убийственно горячем воздухе, сперва подобные миражам, затем обретая уверенную твердость, высились башни-близнецы «Хартленд».

Два восьмидесятиэтажных небоскреба, каждый размером с городской квартал, с восьмиэтажной перекладиной галереи, протянувшейся над разделяющим их пространством, образуя огромную латинскую «Н», разрезающую горизонт и не сравнимую ни с чем в мире. Возвышаясь на плоской земле, эта великанская буква пробирала до самого нутра. Сто тысяч человек – лишь малая часть неисчислимой армии работников, марширующих под знаменами «Хартленд», развевающимися над всем миром, пусть даже под другими именами – трудились в этих башнях и в подземных лабораториях, лежащих глубоко под самыми плодородными землями самого урожайного из штатов. Этот вертикальный мир возносился, подобно гигантским силосным башням, над полями Айовы, словно возвещая о зарождении новой независимой нации в самом сердце страны. До «Хартленд», до Боба Хэзлитта во всей стране не было частных концернов такой величины. А потом, за относительно краткий срок, возникла «Хартленд». Живое сердце технологического мира двадцать первого века.