Змеиное проклятье
Шрифт:
В тот момент, когда Сергей заглядывал в окно, удары утихли.
Да и были ли они? Приезжий видел лишь гладкую пустую площадь без одного огонька, громаду собора неподалеку, да бесстрастно светила сверху луна. Свет яркий, холодный, хорошо видно всю площадь, ничему тут не укрыться. Затем через площадь промчался ободранный пес, а затем снова никого.
– "Почудилось" – подумал Сергей и отошел от окна, ступая по пятнам лунного света.
Когда он снова лег на кровать удары возобновились. Горожанин лежал недвижимо слушая вновь возникшие скребущие звуки. Пустите меня! Пустите! Пустите внутрь, здесь холодно!
Только
Легкая тень опять играла в лунном свете, на секунду заслоняя отпечатки деревьев и вновь исчезая. Сергей медленно сел, сна не было ни в одном глазу, и теперь он пристально глядел на трепыхающуюся тень.
Стук-стук. Стук-стук. А вот это уже не из-за окна, скорее в кухне, и тоже поскребывает, интересно что там?
– "Может сходить?" – спросил себя Сергей – "вдруг эта птица залетела и не может выбраться?".
Неожиданно недавно еще уютная комната потеряла весь свой уют, стало более просторной, более мрачной, разрезанная пополам лунным светом, теперь другая ее сторона, где ранее стояла печка была в абсолютной тьме. Серега медленно поднялся с кровати и в одних носках сделал шаг в сторону двери. Луна светила в спину делая комнату вокруг совершенно нереальной, казалось и сам горожанин находится здесь лишь отчасти, так бесшумно он ступал по некрашеным половицам.
Вот и дверь, а на ней лежит квадратное пятно лунного света, безумно ярко высвечивая глубокую трещину, проходящую по обветшавшим доскам.
Сергей замер, напряженно глядя на трещину, ему казалось, что она живет, извивается и корчится на досках как… Как змея! Трещина походила на змею что извивается и пытается вырваться из гладкой поверхности дерева. Одна из тех змей что висела на каждом столбе в селе. Змея умершая, но пытающаяся вернуться сюда, в виде трещины.
Одно из самых неприятных воспоминаний связанных со змеями осталось у Сергея с того времени когда ему было около шестнадцати. В то время Сергей плавал на теплоходе по Волге, по той самой реке что течет сейчас под обрывам всего в полукилометре позади, наверняка он тогда проплывал и Черепихово, не зная что окажется там при таких странных обстоятельствах. Его маршрут проходил через Кострому, которая тоже была недалеко отсюда. И в этой самой Костроме Серега посетил местный серпентарий, где как раз проходила выставка экзотических пресмыкающихся.
Сергей и ранее не любил змей. Но теперь с интересом осмотрел гадюк, кобр, полозов и ужей, лежавших в сильно одурманенном состоянии в стеклянных аквариумах. Дошел он и до стеклянного вольера с водой, в котором жила какая то водяная черепаха.
Он смотрел на черепаху, когда она внезапно встрепенулась и проплыла вперед, задев лапой какой то черный клубок, поднявшийся от движения со дна. Сергей секунду смотрел на него недоумевая, а затем неожиданно понял, что это такое.
Змея. Это была змея, которая скрутилась в тугой клубок, из которого торчала только одна голова с немигающими глазами, змея скрутившая себя в черный мячик медленно дрейфующий под водой. Через некоторое время приезжий понял и еще одну истину.
Змея была мертва. И была мертва давно. Вероятно каким то образом живая еще змея попала в аквариум к черепахе, плавала поверху, пыталась освободиться, а затем силы ее оставили и она пошла ко дну. Змея не могла больше дышать и попросту утонула в аквариуме, а агония скрутила ее в тугой комок из которого была видна лишь голова. Теперь она тихо плавала, от нее отрывались легкие маленькие чешуйки, а глаза были открыты и блестели, словно змея была еще жива.
Вид мертвой змеи плавающей лишь в полуметре от его лица. Наполнил Сергея ужасом, эта скрутившаяся ненормально змея плавающая в воде, где она не могла дышать, вызывал тошноту. Особенно мерзко было то, что не скрутись так змея, нельзя было сказать, что она умерла, ведь глаза у нее были по-прежнему открыты и по-прежнему ничего не выражали. Сергею приходила на ум картина, как обессиленное пресмыкающее тонет на дно, исходя жуткими судорогами, а блестящие глаза остаются без выражения и после того как конвульсии замирают.
Этот вид внешней жизни и внутренней смерти (Ведь Сергей не сразу понял что змея мертва), был так ужасен, что приезжий покинул выставку и до отплытия больше не сходил, на гостеприимный берег Костромы.
Вот эти воспоминания нахлынули на Сергея, когда он стоял и смотрел на выпирающую из дерева трещину. Все это село было таким. Вроде живущее снаружи, но мертвое и разлагающееся внутри, как утонувшая змея, село, под кровями домов которого поселился страх.
Поселилось, что-то большое, скользящее, похожее на мертвую змею, и пахнущее мускусом, вперемешку с гнилью. И Сергею внезапно пришла уверенность, что до бури оно жило, в том тайнике, вырытом, под подвалом в Черепиховском соборе.
Все это молнией пронеслось в голове горожанина, когда он стоял, взявшись за ручку двери. А лунный свет падал сзади, а в окно кто-то скребся.
Сергей потянул ручку на себя, распахнул дверь и тут в темноте раздался долгий мучительный вопль. В следующее мгновение Серега уже захлопнул дверь и сотрясаемый от нахлынувшего ужаса кинулся обратно к окну. Ноги подгибались и он тяжело упал на кровать широко открытыми глазами вглядываясь в дверь.
Затем он понял, что вопль раздался не внутри прихожей. А снаружи за окном. Тем более, что он повторился снова не более чем в пяти метрах от окна. Заунывный такой крик. Не то плач, не то хохот, а удары в стекло продолжались только теперь похоже колотили и в заднюю стену.
Сергей сидел, затравленно озираясь и вздрагивая при каждом ударе. Стуки становились все настойчивей и громче, вырабатывался даже некий ритм. Приезжий сидел в этом хаосе звуков и мучительно пытался подобрать, хоть одно логическое определение царящей вокруг вакханалии, да только не получалось, казалось десяток барабанов лупят одновременно. Оглушая и лишая рассудка. Давешний топорик по-прежнему мирно лежал у печки, Сергей пригибаясь подошел и схватил его в руку. Какое не какое а все ж оружие.
Грохот достиг небывалой величины и вдруг стих. Луна спокойно светила в окно, высвечивала драные половицы с грязными следами от ботинок Сергея. Наверху, там где находился чердак что-то заскрежетало и заворочалось. В тишине раздался мощный выдох, словно что-то тяжелое, огромное ворочалось над головой, как медведь шатун, забредший ночью в деревню. Сильно запахло зверем, вперемешку с запахом мускуса.
Снова раздался вопль, но уже в отдалении, затихающий, он сменился мяуканьем и упав на полтона наконец стих совсем.