Змей из подпространства
Шрифт:
— Таким образом, источником воздействия при объективно-субъективных явлениях служит внешняя, объективно существующая реальность, — говорил между тем психолог. — Или, как мы ее называем, внешняя среда. В то же время приемником такого воздействия может служить только психика человека или другого живого существа. Как мы говорим, внутренняя среда субъекта. Именно поэтому подобные процессы, как правило, не поддаются аппаратурной регистрации…
— Но я, в данном случае… — попытался вставить Штуб.
Пинчук махнул на него рукой:
— Именно поэтому
«Как говорит! — с восхищением подумал Гудков. — Самое удивительное, в его словах не так мало смысла, как кажется».
— Началось это почти ровно месяц тому назад, — рассказывал Штуб. — Не знаю, правда, смогу ли я что-то добавить к докладной записке, которую я составил и передач по инстанции. И, вы уже понимаете, совершенно не помню, что кушал в тот день на завтрак. А после завтрака проверял приборы в астрономическом отсеке. Это, если говорить откровенно, обычная ежемесячная профилактика. Да. Купол там совершенно прозрачный. Как и сейчас, была ночь. — Он ткнул пальцем в направлении иллюминатора. — Такая же великолепная, звездная ночь. Да. Я поработал немного, потом оторвался от аппаратуры, поглядел вверх…
— Зачем и почему вы это сделали? — тоном комиссара Мегрэ спросил Пинчук, хлопнув ладонью по большому блокноту, который только что извлек из своей объемистой папки и раскрыл на чистой странице.
Закон Ньютона сработал незамедлительно — психолог взмыл к куполу, нелепо болтая ногами. Наташа вскрикнула. Потолок отбросил психолога вниз. Гудков перехватил его над столом и усадил на прежнее место.
— Вы пристегнитесь, — сдерживая улыбку, посоветовал он. — Очень здорово помогает.
Пинчук затянул ремень и подозрительным взглядом обвел присутствующих.
— Зачем и почему вы это сделали? — тоном ниже повторил он.
— Я, конечно, отвечу, — сказал, помолчав, Штуб. Веселые искорки в его глазах угасли, лицо стало обыденно мрачным. — Но давайте сразу договоримся. Вы ни в чем меня не подозреваете, вы сами это признали. Я, конечно, вам верю. Но давайте с вами договоримся — не надо меня ловить. Вы хотите внести вклад в свою науку, и я, вы уже понимаете, с удовольствием вам помогу. Но только при этом условии. Мы с вами договорились?
— Хорошо, Михаил Кристофорович, — сказал Пинчук, раздосадованный допущенной оплошностью. — Конечно, никто и не собирался вас… ловить. Но почему все-таки вы это сделали?
— Ну, право, я затрудняюсь, — сказал Штуб. Он почувствовал себя увереннее, даже лицо выглядело теперь менее мрачным. — Впрочем, если говорить откровенно,
— Подсознательный импульс, — с удовлетворением произнес Пинчук и сделал пометку в блокноте. — Отлично. А вы говорите — к докладной нечего добавить.
— В докладной записке, которую я составил и передал по инстанции, все это есть, — возразил Штуб. — Конечно, я мог выразиться недостаточно точно.
— Понимаю, — мягко сказал Пинчук. — Продолжайте, пожалуйста, Михаил Кристофорович.
— Хорошо, я продолжаю. Там, наверху, сначала ничего не было. Если говорить откровенно, я не увидел там ничего, кроме этого великолепного звездного неба. Да. И вдруг, совсем невысоко, прямо надо мной возникла светящаяся точка.
— Вы уверены, что невысоко? Откуда вы это знаете?
— Я ничего не знаю, но она очень быстро раздувалась. Не с Юпитер же ей было быть. Я понял, что она близко. Потом, все это великолепно зафиксировали приборы.
— Приборы? — переспросил Пинчук, почему-то разочарованно. — Эти, что ли, радары?
— Нет, радиолокаторы лишь отметили появление объекта, но дистанции не зафиксировали. И размеров. А вот оптические дальномеры — их на маяке три сработали великолепно.
— И что же они показали?
— Около десяти километров. Это выяснилось сутками позже, когда я смотрел их данные. Да, ни больше ни меньше. Как и написано в докладной записке, которую я составил и передал по инстанции.
— И это еще где-нибудь зарегистрировано? — с непонятной надеждой в голосе поинтересовался Пинчук.
— Конечно. Все показания записываются на магнитную ленту. И с приборов, и с голоса, когда я что-нибудь говорю.
— Хорошо, хорошо. Записи мы посмотрим потом. А что произошло дальше.
— Дальше, вы понимаете, светящаяся точка росла. Я заметил, что это уже не точка, а светящаяся пульсирующая сфера с малюсеньким темным ядрышком. Вроде шаровой молнии.
— А вы до этого ее видели?
— Кого?
— Так называемую шаровую молнию.
— Но мы же с вами договорились — не надо меня ловить! — неожиданно возмутился Штуб. Пинчук поспешно сделал успокоительный жест. — Да, если говорить откровенно, то нет. Но довольно много читал… Интересовался. Я очень люблю различные загадки природы.
— Много читали. — Пинчук сделал пометку в блокноте. — Ясно. И она что же, росла только за счет приближения?
— Нет. Правда, невооруженным глазом это не определишь. Но когда я сутками позже смотрел данные дальномеров — а они сработали великолепно, выяснилось, что размеры сферы действительно увеличивались. А расстояние оставалось приблизительно постоянным. Да. Достигнув предельного диаметра около двенадцати метров — сфера начала деформироваться. Если говорить откровенно, она вытянулась, превратилась в длинный цилиндр. Он все время извивался. Будто громадная пожарная кишка или, как там ее, анаконда.