Значит, я умерла
Шрифт:
«Я больше не хочу быть твоей женой. Разве это так трудно понять, Тео? Уходи из моего дома».
Как только я вошел в церковь, меня окружили люди, но в ушах звучал лишь издевательский голос жены. Приглашенные подходили по очереди, говорили, как они сожалеют о случившемся, но вряд ли кто-то из них сожалел больше, чем я.
Просто не верилось, что всего неделю назад я был в Бангкоке, где обсуждал с правительственными чиновниками и представителями национального
Но сердце упорно выбивало навязчивый ритм.
«Уходи из моего дома».
Последние слова, сказанные Кэролайн мне перед смертью.
Надо было успокоиться, иначе я не смог бы как следует произнести свою речь. В дальнем конце церкви я нашел небольшую нишу и нырнул туда, надеясь на желанное одиночество. Но там уже сидели мой отец с сестрой – и стрекотали, точно сороки.
– Но признай, что явка просто отменная, – говорил отец. – Столько людей сразу в одном пространстве я не видел с самого начала пандемии. Кэролайн обожали, ведь так?
– Люди просто соскучились по шоу, да и по бесплатным обедам тоже, – сухо ответила ему Джульетта. – Половина из них понятия не имеет, кто такая Кэролайн. А вторая половина хочет взглянуть, как она выглядит в гробу.
– Опять ты со своей ревностью, Джульетта, – заворчал отец. – Так нельзя, это же просто некрасиво.
– Прикажешь мне притвориться безутешной?
Тут они увидели меня. Отец опомнился первым.
– Тео… Как ты, сын? Выглядишь неважно. Уверен, что сможешь произнести речь? Если нет, то не надо. Я сам сочту за честь сказать пару слов над ее гробом.
– Мне не нужна твоя помощь. – Вообще-то у меня дрожали колени при одной мысли об этой речи, но я не собирался никому уступать свое право.
– Вот оно, семейное обаяние Трэкстонов, – встряла Джульетта. – Вкрадчив, как уж, смертелен, как кобра. Чистый сердцеед.
Сестра старше меня на четыре года, и мы с ней терпеть не можем друг друга. Я тут же пожалел, что сорвался на отца, – он этого не заслужил, в отличие от сестрицы.
– Как ты забавно выглядишь, – сказал я ей. – Решила внести в похороны нотку комизма?
Укол был совсем слабый, но Джульетта сдулась мгновенно: она терпеть не может замечаний о своей внешности.
– А ну-ка, перестаньте, – прошипел нам отец, как в детстве.
– Кто-то должен пойти к людям, а не отсиживаться здесь, – сказала Джульетта. – Видимо, отдуваться придется мне, как всегда. – И она вышла с таким видом, как будто вся церковь была ее собственностью.
– Я знаю, сегодня трагический день для тебя, сынок. – Отец взмахнул рукой, указывая на церковь. – Я постарался сделать все так, как понравилось бы самой Кэролайн. Цветы. Музыка. – Он смотрел перед собой, точно завороженный. – Белые розы и Моцарт. Она так любила «Реквием»… – Он усмехнулся. – Помнишь, как она уговаривала тебя выбрать его для вашей свадьбы? Это казалось ей романтичным.
Нам с Кэролайн нравилась не только сама музыка, но и связанные
– Спасибо. Сам я не справился бы.
– Разумеется. – Улыбка отца померкла. – Это ты разрешил няне сидеть рядом с Тедди на семейной скамье?
– Да. Тедди привязан к Глории сильнее, чем к любому из нас.
– Ты не подумал о впечатлении, которое это может произвести на людей, Тео. Что, если какой-нибудь репортер снимет, как наемная помощница утешает Тедди во время мессы? Что о нас подумают люди?
– Ты даже не представляешь, как глубоко мне плевать на то, что о нас подумают.
– Зато мне не плевать. Ты мог бы доверить Тедди сестре.
– Джульетте? Да я ей и головастика не доверил бы.
– Ты несправедлив к ней. Джульетта прекрасно ладит с животными. – И он ухмыльнулся так, словно отлично пошутил.
– А где Урсула? – спросил я. Урсула – это моя мачеха и единственный член нашей семьи, чье общество доставляло мне истинное удовольствие, хотя я не питал никаких иллюзий на ее счет: она была мила со всеми, но только благодаря алкоголю.
– Сегодня утром с ней произошла маленькая неприятность, – ответил отец.
– Что такое?
– Упала и повредила запястье. Харрис повез ее на рентген – надо убедиться, что это не перелом.
Харрис – личный помощник отца и его телохранитель; так сказать, два в одном. Мрачный тип.
– Она была пьяна?
Отец нервно оглянулся – не торчат ли откуда-нибудь длинные уши любопытного репортера – и молча кивнул.
– Я не буду возражать, если ты захочешь уехать пораньше.
– И вознаградить ее за выходку моим отказом от присутствия на похоронах Кэролайн? – Отец покачал головой. – Посмотри, сколько людей пришло: на похоронах моего отца не было больше, а ведь то были самые крупные похороны в истории нашей семьи. Но и тогда среди пришедших не было всей этой великосветской публики. Конечно, отец был богат, но эти смотрели на него сверху вниз. Подумаешь, король мотелей… Таких, как он, в телешоу пачками показывают.
– Не говори о похоронах Кэролайн так, словно это какая-то вечеринка.
– Любые похороны – событие общественное. Люди любили Кэролайн. Конечно, разные подзаборные блогеры часто называли ее «карабкающейся лозой» – за происхождение, – но и оно не отменяло ее внутреннюю порядочность и доброту. Кэролайн была хорошим человеком. В сочетании с большими деньгами – гарантия успеха. И будь у ее родни проблем больше, чем багажа на борту «Боинга-777» на маршруте в «Дисней Уолрд», это все равно ничего не изменило бы. – Он состроил гримасу. – Надо было поручить Харрису купить ее отцу костюм. Видел, в чем он явился? Похоже, что одеяла для космонавтов шьют из той же ткани… Можно даже не беспокоиться насчет фото, его блеск всех ослепит. Он идет на ланч?