Знак бесконечности
Шрифт:
И ошиблась. Снова ошиблась. Это стало ясно сразу, как только Фея оказалась на катере, везущем их небольшую группу на остров.
А новый стиль, который, как она думала, подарит новые ощущения, стал вдруг до невозможности нелепым. И сама себя она чувствовала нелепой. Да что же это такое! Почему ей так не везет!
Фея смотрела на удаляющиеся фигуры, ставшие уже маленькими темными точками. Прочь, прочь, прочь… Как эти пары друг другу не подходят! Совсем так же, как собор не подходит Глазго. Правда-правда! Только Маша с Лёней смотрятся по-настоящему. А Ксюша с Мишей – вообще не вместе. А Лана с Тони. И что это за имя такое – Тони? Как
Здесь было удивительно мало людей. Сам остров небольшой, и, кажется, его жизнь сосредоточилась в городке или поселке (Фея не знала, как правильно назвать населенный пункт) с его крошечной площадью, церковью, баром, мощеными улицами и уютными магазинами. Василий говорил, что здесь много ферм, но они расположены на приличном расстоянии друг от друга. Наверное, люди тут привыкли к уединенной жизни, к отсутствию лишнего шума и неважных новостей. Зато какое единение с окружающим миром! Фея шла мимо холмов, покрытых зеленью, любовалась на небо и горы, видела характерные сиренево-розовые полосы уже цветущего вереска. Реальность превзошла ожидания. Здесь оказалось все так, как на фото в Сети, и даже лучше. И, гуляя по этим дорогам, вбирая в себя царящую вокруг немного туманную красоту, нетрудно было поверить во все эти сказания про колдуний и тюленей-оборотней. Где же им всем жить, если не здесь?
Фея добралась до замка и снова застыла перед его старыми гордыми стенами, а потом подошла к воде. Море манило. Захотелось его запечатлеть. Не на фото, а от руки. Фея села на лавочку, которая стояла чуть в стороне. Вынула из рюкзака свой походный блокнот и набор карандашей. Рука работала быстро и точно. Линия горизонта, небольшой холм слева, чайка, парящая в небе, очертания замка. Она всегда, когда рисовала, забывала обо всем – ловила линии, цвета, настроение. Да, здесь был настоящий клад идей. Уже позже, когда пейзаж-зарисовка был готов, Фея подумала о том, что по возвращении в Москву можно создать полноценную шотландскую коллекцию. Допустим, сет из кружки и пирожковой тарелки или вазы и цветочных горшков. Серо-голубой цвет моря, переходящий в серебро, старая кельтская вязь, резные листья чертополоха… можно сделать красивые броши и кулоны и керамические подставки под горячие кастрюли и сковороды. В клетку!
Вчера, когда их группа шла к пабу, Фея увидела в витрине одного из магазинов керамику. Хорошо бы успеть сегодня до закрытия заглянуть туда, рассмотреть местные изделия.
Быстро сложив свои принадлежности в рюкзак, Фея направилась в поселок. К озеру она вернется ближе к вечеру. Все равно идея девичника не вдохновляла. Появиться, конечно, придется. Нельзя совсем проигнорировать это собрание. Как-нибудь посидит, потерпит… эту Лану. Надо признать, что Лана красотка. Как бы Фее ни хотелось обратного. Что ж. Пару часов Фея выдержит.
Более старательной и усидчивой она не стала, но к концу первого класса кое-что изменилось.
Среди третьеклассников был мальчик, которого боялись все. Из школы его исключить не могли – слишком влиятельный папа. Мальчик, которого ребята между собой звали Биг босс, чувствовал собственную безнаказанность и, собрав вокруг себя группу ребят, выбирал жертву, над которой с удовольствием издевался до тех пор, пока это ему не надоедало и не появлялся новый объект травли. Биг босс держал в страхе всех ребят начальной школы.
И вот очередь дошла до нее. Это случилось на перемене. Их было трое. Двое по бокам, а в центре сам Биг босс. Она до сих пор помнила его светлые, почти соломенные волосы и голубые глаза. И довольную улыбку. Мальчишки медленно наступали, перекрывая дорогу, и ей оставалось только пятиться. От страха даже голос пропал.
Девочки в классе рассказывали всякие ужасы. Кому-то отстригли кончики волос, кому-то разрисовали фломастерами руки и написали на пальцах всякие гадости, с кого-то снимали колготки и рассматривали трусики. Чего хотят от нее?
Не отрываясь она смотрела в голубые глаза Биг босса, ничего от страха не соображала и только пятилась, пятилась, пятилась, пока не почувствовала спиной холодную стену. Отступать дальше было некуда. И мальчишки довольно рассмеялись. А она от этого смеха словно проснулась. Исчезло гипнотическое состояние, руки вдруг сами сжались в кулаки. Уж что-что, а царапаться и кусаться она умела. И вот когда пришло решение броситься вперед, кто-то налетел на Биг босса со спины и ударил его по голове рюкзаком. Это было настолько неожиданно, что хулиганы на несколько секунд растерялись. Никто никогда даже не пытался с ними драться. Всем было понятно, что они самые сильные и крутые пацаны во всей начальной школе.
Секундного замешательства в рядах врага оказалось достаточно, чтобы отлепиться от стены и убежать. Она всегда хорошо бегала, с шести лет занималась теннисом, там нужна быстрая реакция, а вот ее спаситель бегал не так хорошо, к тому же ему еще мешал рюкзак.
– Т-т-туда! – бегать не умеет, а командует!
«Туда» – это в класс. Они бы совершенно точно не успели, Биг босс с командой в буквальном смысле наступали на пятки, но положение спасло появление учителей. При учителях драться не будешь. Бег перешел в шаг. И вот таким бодрым шагом они достигли дверей класса.
Естественно, Биг босс удара рюкзаком не простил и после уроков ожидал непокорного мальчишку во дворе школы. И естественно, он умел драться, а сосед по парте не умел. Каждый день после уроков он ездил на хор.
– Лечусь от за-за-заикания, – ответил он как-то на ее вопрос, нравится ли ему петь в хоре.
Ее вот на хор никто не записывал, хватало тенниса и художественной школы.
Мама, глядя на домашние задания из художки, не переставала удивляться.
– Не понимаю, ты можешь весь лист исчертить штрихами и терпения хватает, а написать ряд ровных букв терпения нет! Как это может быть?
Как-как? Очень просто! Буквы – это скучно. Штрихи – это тоже скучно, но без них не получится красивый рисунок. Красивый рисунок важнее красивых букв. Это же любому понятно! А мама совсем несообразительная. И, глядя в школьные тетради, она часто расстраивалась. Тогда папа однажды сказал, что буквы – это тоже узор.