Знак черепа
Шрифт:
Был заложен семейный экипаж; сэр Ричард и Фрэнк ехали внутри, а оба пирата снаружи на запятках, Хадсон, который должен был вернуться с каретой и лошадьми в поместье и служить там дворецким вплоть до нашего возвращения, рядом с кучером, а мы с Питером — верхом: он на коренастой невысокой лошадке, а я на своей кобыле. Весь верх экипажа и багажное отделение были заполнены разнообразной поклажей. Дон бежал рядом, время от времени залезая на козлы, когда перегревался или слишком уставал.
Возле таверны неряшливая жена Симпкинса выбежала на дорогу навстречу нам. Волосы у нее были растрепаны, платье в беспорядке, а глаза дико сверкали, когда она неожиданно появилась прямо перед мордой моей кобылы, так что я едва успел натянуть поводья. Карета остановилась, и сэр Ричард сердито высунулся из окна.
— Та-та-та, это еще что такое? — спросил он.
— Мой муж! — запричитала она. — Вы едете в Ланнон?
— Да. И что из этого?
— Сегодня уже третий день, как он подрядился отвезти в Ланнон еврея в меховом плаще. Еврей зачем-то приезжал к вам, как он мне сказал. Похоже, сэр, Джим не собирается возвращаться. Он забрал все деньги — ну да Бог с ними, не так уж много их было! — но исчезли его лучшее платье и многие вещи из комода! Если вы, ваша милость, встретите его в Ланноне, заставьте его вернуться назад! Боюсь, я теперь покинутая жена, сэр Ричард!
Женщина была вне себя, и я с трудом понимал ее отрывистую бессвязную речь. Очевидно, у нее были серьезные причины поверить в то, что Симпкинс ее бросил.
— Он не совсем плохой, мой Джим, — продолжала она. — Но он подвержен дурному влиянию, а в Ланноне полным-полно нехороших людей. Я боюсь, как бы Джим не спутался с ними. И тогда он не вернется — о, он не вернется! И что мне тогда делать? Патент — его срок — кончается, денег нет. Лошадей он увел с собой, а меня оставил с маленьким ребенком, который больше никогда не увидит отца!
— Ну что за глупости! — остановил ее сэр Ричард. — Вернется он, никуда не денется! Лондон большой город, и нам некогда заниматься пустяками. Но, если я его увижу, то с ним поговорю. А теперь пропустите нас — быстро, быстро!
Женщина словно приклеилась к дверце кареты. Она вела себя так, будто знала или догадывалась о вещах, о которых не хотела говорить и которые давали ей повод считать себя покинутой женой; я подумал, что тут, конечно, не обошлось без Саймона. Но сэр Ричард был нетерпелив, и Питер, спрыгнув с седла, отвел женщину в таверну, откуда доносился громкий плач младенца. Карета тронулась, и я последовал за ней, размышляя над тем, много ли известно Симпкинсу и что он мог разболтать Саймону. Возможно, этот незначительный инцидент оказал на меня чересчур сильное воздействие, хотя сэр Ричард не преминул пролить свет на истинное положение дел, когда мы по пути сделали короткую остановку, чтобы отдохнуть и покормить лошадей.
— Трактирщик всегда был негодяем, — сказал он. — Он только и ждал случая, чтобы присоединиться к своим дружкам. Помяните мое слово, Пенрит, ему не уйти от виселицы! А женушка его не такая уж бедная и несчастная, как кажется!
Мы разместились в городском доме сэра Ричарда. Питер остался присматривать за Фентоном и Пайком, которым было приказано не высовывать носа на улицу, сэр Ричард, не откладывая дела в долгий ящик, нанес визит Левисону, чтобы оформить денежный перевод в банки Плимута, я же с самого утра отправился закупать кое-какое необходимое снаряжение. Фрэнк Мадден предпочел оставаться дома, намереваясь, как я предполагал, провести день в беседах с пиратами и узнать от них еще больше о чудесах страны, куда мы направлялись. Наша карета должна была вернуться в поместье, и я первым делом заказал для всех нас места в почтовом дилижансе, отправлявшемся в Плимут на следующий день.
Погода все еще хмурилась, однако она никоим образом не могла повлиять на мое приподнятое настроение, когда я в оружейных лавках осматривал пистолеты и мушкеты, испытывал на гибкость и прочность лезвия шпаг, отбирая оружие и распоряжаясь сегодня же доставить его в дом сэра Ричарда. Я приобрел также кое-что из одежды и обуви. Порох и прочие боеприпасы, а заодно и провизию мы должны были закупить в Плимуте.
Еще неделю тому назад я слонялся по улицам в промокших и дырявых башмаках, в потрепанной и ветхой одежде, без единого фартинга в кармане. Нынче же неукротимый дух странствий и приключений пылал в моей крови. Лавочники и торговцы кланялись мне, со всех ног бросаясь выполнять малейшее желание молодого энергичного лорда, собирающегося отправиться на поиски сокровищ. Естественно, я ни словом не обмолвился о нашем предприятии, но в моем поведении, несомненно, чувствовался некий прозрачный намек на это.
Я отдавал себе отчет в том, что хожу с гордо поднятой головой, чуть ли не пританцовывая под бравурные мелодии, которые напеваю сам себе под нос, явственно различая впереди уже проступающие сквозь лондонский туман силуэты далеких пальм и коралловых рифов, глубокую яму, на дне которой покоится сундук, битком набитый золотом и драгоценностями. Прохожие как-то странно поглядывали на меня и расступались, давая дорогу; некоторые останавливались и оборачивались мне вслед. Конечно же, я немного чванился и задирал нос, — да и кто вел бы себя иначе на моем месте и в мои годы, имея перед собой не только весь беспредельный мир, но и вступая к тому же на долгий и трудный путь, полный опасностей и приключений?
Я чувствовал себя так, словно мне на роду было написано твердой ногой попирать качающиеся палубы кораблей, высматривая в морских далях очертания неведомых островов, покупать оружие для быстрых и яростных схваток за обладание сокровищами, смело смотреть в лицо неизвестности, — быть авантюристом, джентльменом удачи с собственной долей в общей добыче. Это был великий день, и я успешно провел его первую половину, решив напоследок плотно пообедать у Шорта и, покончив со всеми делами, вернуться к вечеру в резиденцию сэра Ричарда.
Кровь энергично билась в моих жилах, побуждая меня к активным действиям, и поэтому я, покинув около трех часов пополудни последнюю оружейную лавку у Лондонского моста, направился — разумеется, пешком! — на запад. Мне предстояло выполнить еще одну задачу, на сей раз личного порядка. В свое время я заложил кое-какие безделушки, расстаться с которыми мне было бы крайне жаль. Одна за другой покидали они меня после того, как голод вынуждал меня относить их к ростовщику без всякой надежды увидеть их снова.
Среди них назову усыпанные мелкими бриллиантами часы отца, перстень с печаткой, медальон и прочие мелочи, стоившие значительно больше, чем я за них получил, не говоря уже о том, что они были мне дороги как память. Ростовщик, конечно, считал их крадеными и вовсе не ожидал, чтобы кто-нибудь пришел их выкупать. Сейчас подошло самое время сделать это. Срок залога не был определен, и их могли уже перепродать. Сэр Ричард вернул мне пять гиней, которые я в свое время уплатил Симпкинсу, и настоял на предоставлении мне ссуды на одежду и экипировку — с последующим вычетом ее из моей доли сокровищ, — так что я вполне мог сойти за богача.