Знак D: Дракула в книгах и на экране

Шарый Андрей Васильевич

Потусторонний персонаж Полидори пленил воображение читателей и писателей не только в Англии. Сиквел его повести пера француза Сиприана Берара «Лорд Рутвен, или Вампир» в 1820 году был адаптирован драматургом Шарлем Нодье в театральную мелодраму «Вампир». Эта пьеса вскоре стала основой для новой театральной постановки в Англии и дала главный мотив либретто одноименной оперы немецкому композитору Генриху Маршнеру. Тремя десятилетиями позже свои вариации той же истории Полидори изложил в пьесе с тем же заголовком Александр Дюма-отец. Александр Пушкин писал о своей Татьяне Лариной:

Британской музы небылицы Тревожат сон отроковицы, И стал теперь ее кумир Или задумчивый Вампир, Или Мелъмот [12] , бродяга мрачный…

Забегая чуть вперед, заметим, что первый литературный русский вампир появился на свет в 1879 году, это герой романа бельгийской писательницы и поэтессы Мари Низе «Капитан-вампир» Борис Лятукин. К тому времени популярный французский мастер приключенческого жанра Поль Феваль-отец (в России широко известна экранизация его романа «Горбун») опубликовал три книги соответствующей тематики: «Шевалье Тень», «Графиня-вампир» и «Город вампиров».

12

Мельмот — персонаж готического романа ирландского писателя Чарлза Роберта Мэтьюрина «Мельмот Скиталец».

В 1847 году — кстати, это год рождения Стокера — в Лондоне отдельной книгой вышло первое крупное прозаическое произведение о вампирах, выполненное в развлекательном жанре. Издатель Эдвард Ллойд собрал под одной обложкой цикл «Варни-вампир, или Кровавый пир» (на русский язык иногда переводится как «Уорни-вампир»), получивший популярность в виде брошюр так называемых грошовых романов ужасов. Такие брошюры — восемь страничек с текстом в две колонки, изданные на грубой бумаге, с броской картинкой на обложке — предназначались для самой широкой и зачастую едва читающей публики. 220 глав романа, составившие 109 выпусков брошюр, написаны в течение двух с лишним лет одним из двух бульварных писателей, сотрудничавших с Ллойдом (имя автора в брошюрах не указывалось), Томасом Пекеттом Престом или Джеймсом Малкомом Раймером. Обычно, если такой «грошовый» роман с продолжением раскупался плохо, издатель заставлял писателя урезать сюжет. «Кровавый пир» оказался едва ли не самой продолжительной литературной «мыльной оперой» своего времени, удерживавшей внимание аудитории почти три года. За это время сэр Фрэнсис Варни, вампир, высосал не только всю кровь у семейства Банневортов, вступившего в нелегкую борьбу с потусторонними силами, но и немало творческих соков у Преста или Раймера. Этот «не-мертвый», осознающий весь ужас своего положения, описан в сочувственных тонах, он скорее жертва обстоятельств. В конце концов, не найдя способов смириться с реальностью, вампир Варни совершает самоубийство, бросившись в кратер вулкана Везувий. Издатель Ллойд, выпустивший около двух сотен подобных сериалов, разбогател и основал газетную империю, а его поденные писатели скончались в безвестности. Любители бульварной литературы называют роман о Фрэнсисе Варни классикой, но все-таки это скорее локальная классика жанра периодических грошовых изданий. Старые брошюры о Варни теперь иногда продаются на британских книжных аукционах и считаются знатоками едва ли не инкунабулами.

В 1872 году ирландский писатель Джозеф Шеридан Ле Фаню, один из признанных мастеров готической прозы, опубликовал повесть «Кармилла», действие которой разворачивается в австрийской области Штирия. Главная героиня Кармилла, она же Милларка (оба имени — анаграммы имени графини-вампиреллы Миркаллы фон Карнштайн), терзается и комплексом «не-умершей», и эротическими фантазиями по поводу своей ровесницы-подруги Лауры. Ле Фаню обращается к сексуальной стороне вампиризма, описывая двусмысленные отношения между «не-мертвой» и ее жертвой, тоже женщиной. Из своей героини Ле Фаню делает чувственное создание, с точки зрения викторианской морали воплощающее в себе абсолютное зло. Многие литературоведы считают Стокера прямым последователем Ле Фаню, указывая на сходство и в идеологии этих писателей, и в построении сюжетов их произведений. В частности, ссылаются даже на то, что в самых первых набросках «Дракулы», датированных мартом 1890 года, действие тоже разворачивается в Штирии. Оттуда же родом и полумертвая героиня рассказа Стокера «Гость Дракулы» графиня Долинген.

Так что «Дракулу» Брэм Стокер писал не на пустом месте. Однако ни один из вышеупомянутых литературных источников не сравнить с книгой Стокера — ни по тщательности разработки сюжетных линий, ни по объему информации, ни по многофигурности композиции, ни по трактовке образов, ни по охвату материала, ни по масштабу поставленной и решенной автором задачи. Именно поэтому Стокер и стал основоположником целого раздела массовой литературы, уже более века не теряющей популярности, ведь число эпигонов «Дракулы» исчисляется даже не десятками, а сотнями.

Мертвый «не-мертвый»

«Дракула» Брэма Стокера включает в себя три десятка глав. Это «документальный» роман, целиком состоящий из дневниковых заметок, деловой и частной переписки, надиктованных на фонограф впечатлений врача, газетных репортажей, страниц корабельного журнала, телеграмм и телеграфных сообщений. Такой литературный прием стал популярным в Британии после выхода в 1860 году романа Уилки Коллинза «Женщина в белом», но к концу XIX века уже считался устаревшим. Дневники героев Стокера подробны («записано каждое движение сердца»), сентиментальны (мужчины не стыдятся рыдать, клянутся друг другу в дружбе и решимости непременно наказать зло), назидательны — из-за склонности героев придавать чувствам и впечатлениям универсальный характер («на своем дневном пути солнце не встретит сегодня более несчастного дома»). Повествование ведется в основном от лица молодых англичан Джонатана и Мины Харкер, а также доктора Джона Сьюарда. Дневниковые записи главного организатора борьбы с вампирами, голландского ученого Ван Хелсинга, Стокер цитирует в самом конце книги, в момент кульминации действия, лишний раз подтверждая значительность фигуры профессора.

Злодей Дракула, конечно же, никаких дневников не ведет, никаких газетных статей не пишет, угрызения совести и моральные дилеммы его не терзают. Оттого — от многократных описаний внешности графа, размышлений о мотивации его поступков, характеристик его личности — Дракула постоянно находится в фокусе действия. Этот литературный прием критики единодушно считают удачей Стокера: он виртуозно владеет искусством саспенса [13] , умело нагнетая и дозируя напряжение. Некоторые исследователи вообще считают роман о Дракуле «энциклопедией страхов»: экономических, идеологических, психологических, сексуальных, характерных и для тогдашнего британского общества, и для природы человека вообще. Характерно личное воспоминание британского эксперта Саймона Тэпсона, которым он поделился с авторами этой книги: «Я впервые прочел роман, будучи студентом колледжа и уже прекрасно представляя себе по кинофильмам, кто такой Дракула. До сих пор помню свои ощущения: меня удивило то, что Стокер меня по-настоящему испугал. С той поры я пытаюсь понять почему».

13

Саспенс — художественный эффект, продолжительное тревожное состояние читателя или зрителя; набор литературных или кинематографических приемов, используемых для погружения в это состояние.

В почти документальном по форме и динамичном по меркам своего времени повествовании, охватывающем период с 3 мая по 6 ноября одного и того же (не указанного, но явно недавнего по отношению к моменту написания романа) года, Стокер тщательно, не оставляя видимых рубцов, сшивает детективный сюжет с мелодрамой. Автор не забывает доходчиво и занимательно объяснять тайны мистики и оккультных явлений, с которыми сталкиваются герои. Трудно согласиться с советским историком литературы Яковом Лурье, назвавшим Стокера «второстепенным английским романистом». Впрочем, от ленинградского ученого трудно было в 1964 году ожидать иной оценки, чем раздраженное: «Несмотря на весьма сомнительные литературные качества, роман Б. Стоукера (так у Лурье. — Авт.) приобрел широкую популярность и переведен на ряд иностранных языков». Почему же Стокера повсюду переводили, почему приобрела всемирную славу, надолго пережившую своего автора, эта книга «второстепенного романиста»?

Первая часть романа, дневник Джонатана Харкера о его поездке в Трансильванию и полуторамесячном заточении в замке Дракулы, читается на одном дыхании. Затем, когда Стокер приступает к рассказу о появлении вампира в Англии и страданиях несчастной Люси Вестенра, развитие сюжета замедляется — еще и потому, что действие разветвляется на несколько взаимосвязанных композиционных линий. Чтобы организовывать постоянную переписку действующих лиц, автору приходится то и дело по какой-нибудь надобности куда-нибудь их отправлять: одного — к больному отцу, другого — по иным личным делам, третьего — по профессиональной надобности. Непрерывный рассказ от первого лица придает повествованию непосредственность и искренность, однако неизбежные повторы в описании одних и тех же событий делают его тяжеловатым. Не всем это кажется недостатком. Американский исследователь творчества Стокера Лесли Клингер в переписке с авторами этой книги высказал такое мнение: «Сопоставление рассказанных сразу несколькими героями историй создает интересный эффект достоверности: мы, читатели, уже знаем (или предполагаем), что именно сейчас случится. Это дает нам право крикнуть героям романа: «Будьте же осторожнее, ребята, он же вампир!»».

И все же Стокер проявляет редкую для сочинителя фантасмагорической истории дотошность, пытаясь во что бы то ни стало раскрыть разнообразные механизмы философии и бытия «не-мертвых». Читатель уже давно понял, что в муках Люси виновен Дракула, но это все еще невдомек ее друзьям. Моральный облик вампира уже раскрыт, но Ван Хелсинг все еще занят скрупулезным сбором доказательств, подтверждающих теорию жизни после смерти. Динамично, мастерски и с настоящим драматизмом выписанную сцену окончательного упокоения Люси сопровождает бесконечный набор высоконравственных аргументов, дающих Ван Хелсингу & С ⁰бесспорные моральные права расправляться с девушкой-вампиром самым лютым образом. Даже друзья-мушкетеры из книги Дюма так не терзались, обезглавливая прекрасную, но чудовищную миледи. В финальной части романа Стокера, когда команда Ван Хелсинга преследует графа в Англии и на пути на Балканы, повествование снова теряет темп, и, может быть, от этого кульминационная, тщательно подготовленная и выстроенная автором сцена расправы с Дракулой на трансильванском снегу не приобретает явно задуманного Стокером симфонического звучания.