Шрифт:
Повелитель марионеток
— Да, такого мы не ожидали. Никак не ожидали… — капитан Эрхиг хмурится, стараясь сохранить невозмутимость, приличествующую его высокому посту, но со стороны отлично видно, что он потрясен. Еще бы, вряд ли тебе, капитан, доводилось видеть такое за все твои годы галактической службы. Я внутренне усмехаюсь. Я могу усмехаться. Я привык ко всему этому. Я уже вполне свыкся со всем, что произошло здесь, произошло на моих глазах. За два с половиной года вполне можно привыкнуть к любым ужасам. Люди привыкают. И я привык.
Кстати, подобные обстоятельства — великолепный тест на то, подготовлен ли человек предыдущей своей жизнью к тому, чтобы адаптироваться ко всем этим ужасам. Мне кажется, я уже слышу издали чьи-то смешки. Наверняка это кто-нибудь из старослужащих, закаленный во всяких передрягах космический бродяга, которому все нипочем, и который уже готов отпускать шуточки по поводу кошмарного зрелища, увиденного ими. И плевать ему на осуждающие взгляды других членов команды, гораздо больше плевать, чем на картины, открывающиеся перед его глазами, и лишь близкое присутствие капитана как-то сдерживает его висельный юмор.
— Вы уверены, что никто, кроме вас, не уцелел? — спрашивает меня капитан Эрхиг.
— Да, капитан, уверен. Я ведь жил здесь совершенно один больше полугода по земным меркам.
— А в дальних поселениях? Ведь здесь же были дальние поселения?
— Когда это началось, все собрались сюда. Абсолютно все, капитан.
— Вам повезло. Очень повезло.
— Я так не считаю, капитан. Меня могли бы отправить на любую другую планету — не столь отдаленную и не столь малонаселенную. Тогда я считал бы, что мне повезло. Все мои однокурсники могут теперь говорить, что им повезло.
— Но вы все-таки остались в живых… — в голосе капитана появляется какая-то неуверенность. Он думает, что остаться в живых при подобных обстоятельствах — это такое уж большое счастье и такое уж большое везение. Нет, капитан, тут ни грамма везения. И счастья тут тоже нет. Каждый хозяин своей судьбы, капитан, в определенных, конечно, пределах. Я просто сумел выстоять там, где другие сделать этого не сумели. Правда, мы находились с ними в разных условиях… Но уж об этом я не стану вам говорить, капитан. Об этом я никому и никогда не стану говорить.
— Мы сократим наше пребывание здесь до минимума. Только соберем материалы, возьмем на всякий случай анализы — и назад. Мои люди займутся этим. Вам нет необходимости задерживаться на планете. Собирайте вещи и перебирайтесь на корабль. Пятый катер вылетает через полтора часа.
— Хорошо, капитан. Когда я смогу связаться со своим начальством?
— Я распоряжусь, вам обеспечат доступ в рубку связи.
— Еще один вопрос, капитан. Вы будете демонтировать аппаратуру связи?
— Маловероятно. Я проконсультируюсь с командованием, но не думаю, чтобы они санкционировали демонтаж аппаратуры.
— Тогда мне придется вернуться, чтобы присутствовать при выполнении Директивы 12. Я ведь единственный Офицер Связи, ответственный за эту аппаратуру.
— Да-да, конечно, — говорит капитан Эрхиг и мы расстаемся.
Хорошо, что при разговоре не присутствовал никто из его подчиненных. Все это слишком выбило капитана из колеи, а такое поведение не способствует поднятию авторитета начальства. И ведь наверняка в его послужном списке и высадки на планеты шестой группы, и сражения с кардерами, и сверхдальние полеты. Командирами галактических фрегатов второго класса не назначают необстрелянных новичков. Я снова внутренне усмехаюсь. Что ж, капитан, этот полет непременно скажется на вашем продвижении вверх по служебной лестнице, если, конечно, вы не наделаете сейчас глупостей. Вы никогда, наверное, не подумаете об этом, но ваша закалка, приобретенная здесь, на Сэлхе, очень пригодится вам в будущем. Есть профессии, где очень полезна такая вот закалка…
Я иду к своему жилью — не к Станции Связи, а к хижине, которую выстроил себе из полуобгоревших досок и прочего хлама на развалинах особняка Крандалоса. Хороший был когда-то особняк, три с лишним столетия простоял, одно из старейших зданий на планете. Его подорвали самой обычной зажигательной гранатой, еще в самом начале. Со Станции было видно зарево, но телефон уже не работал, и я только утром узнал, что произошло.
А произошло это всего через три месяца после отбытия «Раногоста» транспорта, который обычно осуществлял связь с Метрополией. «Раногост» посещал планету раз в четыре с половиной года — промежутки были не слишком регулярными, но в среднем именно такими. Другие корабли залетали крайне редко — раза три за столетие. Сэлх расположен слишком далеко от Метрополии, и рядом с ним нет обжитых планет. Пионерский мир вдали от цивилизации… Для многих такие миры — предмет самых сокровенных мечтаний, но вообще говоря, как правило, это глухие провинциальные дыры, которые лишь издали приманивают неудачников, а при ближайшем рассмотрении теряют всякую привлекательность. Иногда на таких планетах обнаруживают что-нибудь ценное — ископаемые или особые природные условия, способствующие развитию какого-либо из используемого человеком живых организмов. И тогда начинается бум заселения этого мира, превращения его в один из важных сырьевых придатков Метрополии. Но обычно планеты эти так и остаются глухими медвежьими уголками, где люди живут потому лишь, что предков их занесла когда-то нелегкая в этакую даль, и нет ни желания особенного, ни смелости, ни средств, чтоб изменить свою жизнь.
Окончить Академию Связи и попасть сразу же в такую дыру — это, конечно, не подарок. Если бы кто из моих однокурсников слышал вас, капитан, как вы сказали, что мне повезло, он бы рассмеялся, даже зная о том, что здесь произошло. Нет, капитан, когда одного из лучших слушателей Академии Связи вдруг упрячут на десять лет на такую вот планету, сие никак нельзя назвать везением. Это — дисциплинарное взыскание.
Знали бы они, каких усилий стоило мне его получить…
Я вхожу в свою хижину и начинаю собираться. Беру с собой совсем немногое из того малого, что имею, все мое имущество умещается в небольшом чемоданчике. У меня нет дома, нет семьи, нет друзей и родственников, почти нет денег. Только звание Офицера Связи. Но передо мной — вся Галактика. И Метрополия.
Я покидаю хижину, даже не закрыв за собой дверь и иду к посадочной площадке. До старта пятого катера примерно полчаса. Старт, конечно, задержат, не бывает так, чтобы старт не задержали, так что можно и не спешить. Но все равно самое большее через час я покину Сэлх и завершится этот этап моей жизни. Впрочем, нет, предстоит еще вернуться сюда, чтобы выполнить Директиву 12 — уничтожить Станцию Связи.
И потом…
Потом все придется начинать сначала. Сначала, но не с нуля. Потому что теперь я уже знаю наверняка, как начинать и что именно делать. Сэлх маленький пограничный мир — остается в прошлом вместе со всеми своими обитателями, отошедшими в мир иной. Впереди — сама Метрополия.
С этими мыслями я поднимаюсь на борт катера. Часовой у трапа смотрит на меня с почтительным любопытством и некоторым испугом. Совсем еще молодой парень, призванный, наверное, не больше года назад. Пять лет назад, когда я спускался с «Раногоста» на меня смотрели совершенно иначе. Даже для рядового персонала этой старой посудины было очевидно, что перед ними — неудачник, высланный сюда за какую-то провинность. Офицер Связи, который обслуживал Станцию два прошлых пятилетних срока, совсем извелся в ожидании смены и сделал все от него зависящее, чтобы побыстрее сдать мне дела, словно боялся, что «Раногост» уйдет без него. Я его вполне понимал и со своей стороны старался ускорить процесс приемки, тем более, что не находил никакого удовольствия в постоянном выслушивании его соболезнований в свой адрес. В конце концов «Раногост» загрузился местной продукцией — в основном концентратом из листьев гла-у — выгрузил привезенные товары и отправился в обратный путь, совершая по пути заход еще на десяток подобных планет, расположенных, правда, значительно ближе к Метрополии. А я начал привыкать постепенно к жизни на Сэлхе, знакомиться понемногу с его обитателями, с природой, климатом, географией и историей.