Знак огня. Сага сумеречных долин
Шрифт:
— Вы сыновья шелудивых псов, — невозмутимо отозвался Гордон. — Мужчины, которые живут без жен и спят на голой земле, изгнанники, от которых отказался собственный народ, отщепенцы, у которых нет своей жизни, — нет ничего, кроме этих холодных пустынных гор! Вы следовали за этим дохлым псом туда, куда он вам велел, не задавая никаких вопросов и бездумно подчиняясь ему. А теперь вы вдруг спрашиваете меня, куда я вас поведу!
Вновь глухой гул прокатился между ними, но Гордон, казалось, уже перестал обращать внимание на разбойников, опять целиком
Глаза многих между тем были прикованы к пистолету, висевшему в кобуре у него на бедре. В этих краях поговаривали, что искусство обращения с оружием у Аль-Борака поистине колдовское; обычный револьвер в его руках превращался в живой механизм уничтожения, извергавший смерть прежде, чем кто-либо успевал заметить, что рука Гордона хоть чуть-чуть шевельнулась.
— Говорят, что ты всегда держишь свое слово, — осторожно вновь подал голос Орхан. — Поклянись, что ты приведешь нас к богатству, и тогда мы подумаем.
— Я не даю никаких клятв, — ответил Гордон, поднимаясь и вытирая руки о попону. — Я сказал, и этого достаточно. Вы пойдете со мной, и многие из вас погибнут; они отправятся на корм шакалам, и вы забудете их имена. Но тем, кто останется в живых, богатство покажется золотым дождем, который Аллах прольет на их головы.
— Ладно, хватит слов! — нетерпеливо воскликнул один из разбойников. — Веди нас к этим несметным богатствам!
— А вы не побоитесь пойти за мной? — прищурился Гордон. — Ведь нам придется пройти через страну Черных Киргизов.
— Не побоимся, Аллах тому свидетель, — разом загудели они. — Мы уже находимся в стране Черных Киргизов. Мы выслеживаем здесь караван неверных, который отправим в ад еще до следующего рассвета!
— На все воля вашего Аллаха, — отозвался Гордон. — Но многие из вас наглотаются стрел и умоются своей кровью прежде, чем мы доберемся до места назначения. Но если вы не боитесь рискнуть своими жизнями ради неслыханного богатства — больше, чем сокровища индусов, — то идите со мной. Путь у нас еще далекий.
Несколько минут спустя вся шайка в боевой готовности уже двигалась в западном направлении. Гордон ехал впереди, однако по обе стороны от него ехали молчаливые всадники с хищными ястребиными лицами, вид которых показывал, что американец все-таки в большей степени пленник, чем предводитель, что, впрочем, Гордона совершенно не смущало. Он был уверен в своем предназначении, и то, что у него пока еще не было никаких идей относительно того, как выполнить свое обещание привести туркмен к сокровищам, меньше всего беспокоило американца. Он знал, что каким-либо образом все разрешится, и думал сейчас совсем о другом.
* * *
Гордон знал страну лучше, чем сами туркмены, и это помогло ему подчинить их своей воле. Он вел довольно тонкую политику: то советовался с ними, то отдавал приказания, то делал уступки, то требовал беспрекословного подчинения.
Больше всего Гордон заботился о том, чтобы отряд ехал как можно ниже уровня горизонта. Скрыть от бдительных кочевников продвижение сотни человек было делом нелегким, но они кружили далеко отсюда, и Гордон надеялся, что те киргизы, которых он видел, — единственная шайка, находившаяся между ним и Иолганом.
Американец, однако, усомнился в этом, когда они напали на следы, проложенные уже после того, как он прошлой ночью проскакал по этой местности на восток. Следы свидетельствовали о том, что здесь проехало много всадников, и Гордон велел своему отряду прибавить скорость, зная, что если их заметят киргизы, то мгновенного преследования не избежать.
После полудня они наконец увидели орду, расположившуюся вдоль поросшего ивами берега ручья. Возле лагеря паслись кони, за которыми приглядывали мальчики, а чуть дальше всадники охраняли стада овец, щипавших густую сочную траву.
Гордон оставил своих людей, за исключением шестерых, в поросшей густыми деревьями лощине за ближайшим гребнем горы и залег среди огромных валунов, которыми был покрыт склон. Американец внимательно оглядел всю долину. Лагерь был прямо под ним, прекрасно различимый во всех деталях. Гордон нахмурился — ни одной белой европейской палатки он не увидел. Англичане были в киргизском лагере прошлой ночью, но теперь бесследно исчезли. Может быть, хозяева убили их наконец, а может быть, Пемброук и Ормонд продолжили путь одни?
Туркмены, уверенные в том, что вожделенная добыча находится там, в повозках киргизов, нетерпеливо поглядывали на Гордона, ожидая от него сигнала к атаке.
— У них меньше воинов, чем у нас, — заметил Узун-бек, — и они ничего не подозревают. Слишком много времени прошло с тех пор, как чужеземцы в последний раз нападали на страну Черных Киргизов. Надо послать кого-нибудь в лощину за остальными, и тогда мы набросимся на них, как ураган, и уничтожим! Ты обещал нам добычу!
— Какую добычу? — презрительно взглянул на него Гордон. — Женщин с плоскими лицами и овец с кривыми ногами?
— Женщины у них бывают очень даже неплохие, — нахмурился туркмен. — А у овец неважно, какие ноги, — лишь бы мясо было сочным! Но не это главное — киргизы возят в своих повозках золото, чтобы продать его кашмирским купцам. Они добывают его в горе Эрлик-хана.
Гордон вспомнил, что он слышал рассказы о золотой жиле в этой горе и даже видел несколько необработанных слитков, владельцы которых клялись, что раздобыли их у Черных Киргизов. Но золото сейчас не интересовало горевшего чувством мести американца.