Знак ответа. Часть 1

Шмидт Дарья

– … зря кататься так далеко?

– Просто он не хочет, чтобы кто-то знал, где обитает он.

– Да ну… – отмахнулась Ника. – До сих пор жила и не знала, кто хозяин сего великолепия. Как бы я узнала, что это он? Только если бы он сам рассказал.

– Ну а вдруг! Он вообще престранный тип. Вот наш дом находится неподалеку – мы соседи, но входящей и выходящей из этого особняка я видел только его жену. Да и в конюшне он редко бывает, видимо зам его со всем справляется.

– Скрытный человек, однако… – подытожила Ника, внимательно выслушав.

– Ага. Нелюдимый.

– Странный.

«Собачка»

заскользила вниз по молнии, и грубая ткань чехла задела расслабленные гитарные струны, порезав слух ужасной какофонией.

– Давно не играла? – скорчившись заметил Илья и принялся на слух настраивать инструмент.

– Некогда было. – отпила Ника еще немного из своего бокала, уважительно головой покачала и сказала: – Согласна, достойное вино.

– А я тебе говорил.

– Да, да…

Вновь послышалось ржание, только уже гораздо ближе, и из перелеска, что находился по правую руку, показалась лошадь. Всадник гнал ее в галопе так, что широкое поле они пересекли за секунды, но оказавшись у края леса животное встало на дыбы, после чего развернулось и стало приближаться к «Зонтику».

– Это кто? – протяжно вопросила Вероника, поднимаясь с места. Её завороженный взгляд устремился на нежданного гостя.

«Кто это?» – вопрос был задан никому, и она не ждала ответа, но Илья, устроившись на чехле, и начав беззаботно бренчать на гитаре, равнодушно сказал:

– Скрытный человек.

Девушка резко обернулась и сдавленным шепотом спросила, после секундного ступора:

– Что? Это Левин? Или как там его…

В ответ лишь ухмыльнулись, продолжая наигрывать незнакомый мотив.

Тем временем большая, черная лошадь уже замедлила бег. Еще чуть-чуть и она остановилась примерно в паре метров от ребят. Так близко, что Ника даже испугалась. На лошади сидел темноволосый мужчина с настораживающей внешностью.

Сначала он покосился на молодого человека, сидящего на земле, но, видимо, в темноте, не признал своего работника и перевел взгляд на девушку.

– Простите, я не думал, что здесь может быть занято так поздно.

Несмотря на не очень приятные внешние данные, голос говорившего оказался очень благозвучным, хоть и был несколько холоден и грубоват. Вероника только сглотнула, не отводя от мужчины глаз, а Илья отложил гитару и, поднявшись, сказал:

– Ничего, Анатолий Аркадьевич, все свои.

Тот чуть наклонился, не выпуская из рук поводья, и прищурился, присматриваясь.

– Ларионов, ты что ли?

– Я, товарищ начальник. Вечер добрый! – бодро отрапортовал парень, только что не козырнул.

– Товарищ начальник, Товарищ начальник… – заворчал мужчина, слезая с лошади. – Прекрати паясничать! Сколько еще повторять, что Анатолия Аркадьевича вполне достаточно?

Прозвучало грубо, но, по всей видимости, это была привычная манера общения для этого человека, поэтому у Ильи ничего раздражения не вызвало. Мужчины пожали друг другу руки.

– Девушка, – гость взглянул на Веронику с высоты своего роста и почтительно склонил голову, приветствуя ее.

– Здравствуйте… – ответили почти шепотом.

Ника вся сжалась сразу после того, как мужчина ступил

на землю, и с тех пор не расслаблялась. Она рассматривала его во все глаза, даже не пытаясь скрыть интерес, правда, в довесок к нему было еще и страшновато. Оно и не удивительно, ведь, сидя на лошади, этот страшный дядя казался более безобидным, а сейчас возвышался над ее другом на полторы головы. И это еще не все: крепкие жилистые руки, виднеющиеся из-под закатанных рукавов черной рубашки, такая же шея, массивные, широкие плечи, прямая, как струна, спина… А взгляд… Нике невольно подумалось, что ей еще не приходилось чувствовать на себе взора тяжелее, чем этот. И конь был ему под стать – большой, мощный, гордый и очень красивый, в отличие от наездника, который, откровенно говоря, пугал. Зрелище впечатляло.

– Бессонница мучает? – Товарищ начальник вновь переключился на подчиненного.

– Выгуливаемся! – брякнул тот, намеренно широко улыбаясь.

Левин устало вздохнул и вопросил, в своей грубой манере.

– Что ж ты паяц-то такой, Ларионов?

– Так, – собеседник сунул руки в карманы и, по-прежнему сияя, пожал плечами, – что б другим скучно не было.

Мужчина недоверчиво сощурил один глаз, покосился на присутствующего в их компании третьего и сказал:

– А может просто перед дамой выделываешься? – на каменном лице появилось что-то отдаленно напоминающее улыбку.

Веронику почему-то это задело. Она нахмурилась, сунула ноги в подсохшую обувь, поднялась и выпалила:

– Перед этой «дамой» выделываться не нужно, она его любого принимает.

Воцарилась полная тишина. Взгляды обоих мужчин теперь принадлежали ей – в одном читались удивление и вопрос, а в другом застыл нездоровый интерес.

– О как! – теперь страшный дяденька действительно просиял, и это оказалось не так ужасно, как представлялось. – Смелая, – усмехнулся. – В ваших словах читается явный подтекст, не находите?

– Для кого как.

– И правда… – посмотрев на Ларионова Левину стало очевидно, что подтекстов этот парень не понимает. Он хохотнул, приосанился и, сунув руки в карманы, поинтересовался: – Как зовут вас, девушка?

– Вероника. Я так понимаю, что именно с вами у меня назначена завтра встреча.

Она не спускала глаз с «великана». Во взгляде по-прежнему читался интерес, соперничающий с испугом.

Анатолий Аркадьевич же растерялся. Та тяжесть во взгляде, что всегда в нем присутствовала, вдруг куда-то пропала, глаза широко распахнулись, а левая рука метнулась к затылку и стала нервно его почесывать.

Илья не упустил момента насладиться сценой, – ведь редко удается увидеть, как начальника застают врасплох, – а после поспешил ему на помощь.

– Анатолий Аркадьевич, это Вероника Верхоланцева – мастер по созданию экслибрисов.

Девушка не стушевалась, тут же протянула руку и уверенно засвидетельствовала свое почтение.

– Приятно познакомиться!

На жест приветствия Левин рассеянно ответил, но как только их руки коснулись друг друга, он глубоко вобрал в себя воздух, прикрыв глаза, а когда открыл, они снова были полны тяжести. Он снова полностью владел собой и своими эмоциями.