Знакомьтесь, Гагарин
Шрифт:
Тот из бродяг, который столь ловко отвлек внимание Никиты, тоже вытащил нож.
Сейчас и Дашу убьют, осознал Гагарин. И никак ей не помочь. Легкое движение – и он сам насадит себя на клинок.
Но Крылова вдруг прошипела что-то негромко на незнакомом языке, и бродяга, который почти приблизился к ней, внезапно замер на месте и пристально вгляделся в ее лицо.
– Дикая, сколько лет! Извини, не узнал.
– Отпусти моего человека!
– Конечно! Сема, отпусти его!
Стальной клинок отодвинулся от горла инспектора. Смерть вновь прошла мимо.
–
– Мои глаза были слепы, - согласился бродяга. – Глаза Семы тоже!
Никита вышел из туалетной комнаты, чуть не ставшей его последним пристанищем, вслед за Дашей. Она шла вперед молча, никак не комментируя произошедшее, и инспектор тоже решил повременить с вопросами.
Вскоре они добрались до еще одного лестничного пролета, с противоположной стороны здания. Здесь оказалось гораздо многолюднее. Кто-то тащился вверх, кто-то двигался вниз, но никто не стоял на месте, и иномирян в людском потоке Никита не увидел.
Расспрашивать Крылову он так и не стал – момент был неподходящим, только плотнее запахнулся в хламиду, к запаху которой постепенно привыкал, и последовал за Дашей.
Девушка, не церемонясь, прокладывала путь наверх по лестнице. Иногда она грозно прикрикивала или даже отталкивала замешкавшихся людей, в другой же раз, наоборот, вежливо отступала в сторону, освобождая кому-то дорогу. Гагарин делал все точно так же, разве что никого не толкал, считая, что даже на самом дне общества благородный человек обязан оставаться благородным.
Они миновали уже с десяток пролетов, поднявшись на пять этажей. А учитывая, что ночевали они на восемнадцатом этаже, то постепенно приближались к самому верхнему.
Никита находился под сильным впечатлением от окружающей обстановки. Ему все было непривычно: люди, их повадки, их манеры, их образ жизни.
Он никогда не считал свое собственное детство безоблачным. Приходилось много учиться, подрабатывать вечерами и в выходные. Родители его ушли, когда ему исполнилось семнадцать, друг за другом, с разницей в три месяца, не оставив после себя состояния, но и долгов, по счастью, не оставили. Поэтому Никита всего добивался сам. И путь свой выбрал сам. Отец очень хотел, чтобы сын получил экономическое образование, но Никита не просто выбрал карьеру военного, с чем отец бы еще смирился, он пошел дальше, подав прошение о зачислении в Департамент – современный аналог жандармерии, и получил назначение младшим инспектором по надзору за дальними планетами, надеясь в душе, что отец простил бы его.
Но по сравнению с тем, что видел сейчас Гагарин, и что рассказала ему Даша, можно было сказать, что сам он прежде жил в раю.
А здесь вокруг находился настоящий ад, разве что котлы не кипели, ожидая очередную порцию грешников, которых вокруг имелся избыток.
Как маленькая девочка, оставшаяся одна, выжила и стала настоящим человеком, а не скатилась на самое дно, оставалось для него загадкой. Но с этого дня авторитет Крыловой вырос в его глазах многократно, достигнув максимально возможной отметки.
Девушка словно почувствовала, что он думает о ней. Она взглядом указала Никите на небольшой закуток и, как только он отошел туда, рассержено прошептала:
– Сосредоточься, шеф! Не время мечтать! На нас и так уже косятся. Если вдруг отстанешь, и еще раз прижмут, бей первым, не думая, насмерть! Второй раз я могу и не успеть…
Никите стало стыдно. Она только и делала, что выручала его, раз за разом. А он, как ребенок, вечно вляпывался в истории.
– Даша, если мы выпутаемся из всего этого, с меня вечер в ресторане по твоему выбору!
Рыжая расцвела белозубой улыбкой. Сейчас, несмотря на свое одеяние, она вновь напомнила ему себя вчерашнюю, ту, которая в легком платьице встречала его в космопорте и никак не хотела признавать за высокое начальство.
– Смотри, я тебя за язык не тянула!
Она вновь завернулась в одежды и пошла впереди, отсчитывая ступени, одну за другой.
Последний этаж охраняли пятеро крепких мужчин с автоматами в руках.
– К князьям! – отрывисто бросила стражам Даша. – Нас ожидают!
Их внимательно осмотрели, но обыскивать не стали. Когда они миновали охранников и вышли в широкий холл, Крылова едва слышно шепнула, но Никита разобрал ее слова:
– Пришли! Здесь обитают настоящие хозяева этого города!
Глава девятая
Князья невидимого мира
Холл занимал не меньше двухсот квадратных метров и был вдоль и поперек заставлен коробами, ящиками, сундуками, корзинами, разного рода контейнерами. Около десяти человек проверяли, какие товары приносили, а потом распределяли их только им ведомым способом.
Даша вела Никиту по узкому проходу между штабелями коробок. На визитеров не обращали внимания. Мол, раз идут, да еще столь уверенно, значит, так надо.
У Гагарина накопилась масса вопросов, но больше всего его интересовало одно: неужели в колониях везде так? Жизнь в Метрополии не приучила его к подобным реалиям, и сейчас он чувствовал себя младенцем, попавшим в настоящий мир. Он ничего не понимал, но хотел учиться.
Наконец он и Даша вышли на открытое пространство. Там, на высоком постаменте, в креслах, больше похожих на троны, сидели трое.
Это и были местные князья, как назвала их Крылова. Ни одеждами, ни внешним видом, ни чем-либо еще они не напоминали сиятельного князя Львова или других аристократов, разве что взгляды у всех троих показались Никите такими же цепкими и внимательными.
Все трое жилистые, без капли лишнего жира, но чувствовалось, что князья уже далеко не молоды.
Перед ними внизу собралась небольшая очередь. С десяток крепких бродяг надзирали за порядком.