Знакомые кота Егора
Шрифт:
На опушке все было спокойно. Бурундуки носились по стволу дуба — играли в пятнашки. Корова паслась…
И вдруг под ближними осинками кто-то затопал, затрещал кустарник. Метнулась оттуда какая-то птица, и на опушку выскочил… В общем, сразу даже не поймешь, кто выскочил, потому что он перекувыркнулся через голову и стал шевелить ушами. Бурундуки тут же юркнули: пожилой — в дупло, молоденький — под корень дуба.
Ворона тоже хотела припустить куда подальше, да вовремя разглядела, что этот, который выскочил, — самый обыкновенный заяц.
А заяц перед этим долго мчался по лесу. Куда и к кому он бежал, заяц и сам не знал. Он уже порядком устал, но все равно скакал из последних сил и сам себя уговаривал: «Надо, Тишка, надо!»
Может быть, вы думаете, что Тишка убегал от волка? Ничего подобного. Волков в этих местах давным-давно не было. Последний волк выл на опушке в одна тысяча каком-то году, когда Андрюшкина бабушка была еще совсем маленькой.
А мчался со всех ног заяц потому, что ему просто необходимо было кого-нибудь встретить, и этому кому-нибудь все, все рассказать.
Тишка, как и положено зайцу, боялся. Хотя волков, как вы уже знаете, поблизости, да и по дальности, не водилось, но зато в лес забегал когда-то по охотничьим делам пес Люкс. И хотя зайцы между собой поговаривали, что Люкс уже стар и даже на луга не бегает, но кто его знает… Не всякому слуху верь.
И заяц бежал. Бежал и приговаривал: «Надо, Тишка, надо!»
И вдруг он увидел, что выскочил на опушку. Здесь лес заканчивался. Дальше зеленел луг. За ним Луковая поляна. А там уж и поселок с охотничьими собаками, мальчишками и бодучими козами.
Все! Дальше пути Тишке не было.
С разбегу, пытаясь остановиться, заяц даже перекувыркнулся и сел, шевеля ушами, прислушиваясь и осматриваясь. Вообще-то зайцы видят не так уж хорошо. Главное для них — чуткие уши. И тут прямо в его чуткие уши откуда-то сверху кто-то сердитый как скажет:
— Здр-р-расте!
Заяц Тишка чуть было не кинулся обратно в лес, да совладал с собой, только подпрыгнул от неожиданности и взглянул туда, откуда раздался голос. Над ним, на суку старого дуба, сидела взъерошенная ворона и вертела черной головой, разглядывая Тишку.
Заяц перевел дух и тоже поздоровался. И сразу заговорил, залопотал:
— Там, — сообщил он. — За лесом, где вкусная заячья капустка. В кустарнике у Круглого озера… — И добавил: — Вот!..
— Молодец! — неизвестно за что похвалила его ворона. — А теперь повтори все сначала.
— Что, и здороваться? — не понял Тишка.
— Валяй! — разрешила ворона. — Только не торопись.
— Здравствуйте! — уже спокойнее сказал Тишка. Но дальше говорить спокойно он не мог и опять зачастил: — Там, за лесом, где вкусная заячья капустка… В кустарнике у Круглого озера…
— Ну, положим, заячья капуста не такая уж и вкусная, — не удержалась, чтобы не поспорить, ворона. — Но дело не в этом… Ты лучше объясни нам: мне, ребятам-бурундукам, корове, наконец, объясни, что там в кустарнике у Круглого озера?
— А он! — воскликнул Тишка.
Сказал это заяц и подумал: «Какой же я молодец! Не зря бежал через лес. И в какое время бежал — днем, когда другие зайцы дремлют себе спокойно где-нибудь под кустами. Бежал, хотя и было страшно, и добежал. Хотел рассказать кому-нибудь — и рассказал. Узнают другие зайцы, скажут: «Ну ты даешь, Тишка!»
Ворона от такого ответа взъерошила перья, покрутила недовольно клювом и, когда успокоилась, заявила:
— От поселка до речки и даже чуть подальше все знают, что у меня несносный характер. Да я и сама это знаю. Однако, заяц, я с моим характером терплю твою болтовню. Все жду, а вдруг ты что-нибудь путное скажешь. А ты… Нет, я больше не могу… — И ворона перелетела на другую ветку.
Пожилой бурундук, разобравшись, что на опушке ничего страшного не произошло, выбрался из дупла и сейчас сидел на пеньке. Он решил, что настал его черед, и обратился к Тишке:
— Слушай, приятель, а кто он этот Он?
— Я как его увидел, — обрадовался заяц, — так сразу решил: «Беги, Тишка, и кому-нибудь все-все расскажи. Надо!»
Услышав это, молоденький бурундучок хихикнул из-под корня дуба и тоже заскочил на пенек.
Возмущенная ворона похлопала себя по бокам крыльями, хотела сердито каркнуть, но сдержалась.
Знакомая корова стояла к ним всем спиной — и к зайцу, и к бурундукам, к разговорам не прислушивалась, щипала травку и думала, что как только ее тень станет длинной и смешной — наступит вечер и она отправится домой в поселок. По пути она, конечно, помычит что-нибудь своему приятелю Люксу. Пес, как всегда, спросит: как тут на лугах, хорошо ли? Она ответит, но останавливаться сегодня не будет, потому что дома, в загородке, ее ожидает теленочек. Ее собственный веселый, ласковый, ну просто золотой теленочек.
Она взглянула на свою тень. Тень уже начала удлиняться. Значит, приближался вечер, и скоро можно будет отправляться домой. Но корова опять вспомнила теленочка. Представила, как он будет радостно прыгать вокруг нее, мычать и тереться лбом о ее бок, и не выдержала. Отщипнув напоследок пучок зеленой травы, корова поспешила домой.
А под дубом пожилой бурундук все еще допрашивал зайца Тишку.
— Ну, хорошо, — говорил он. — Вот ты к нам прибежал, а кого же ты все-таки там увидел?
— Где там? — удивился заяц.
Тишке казалось, что он и так уже все подробно растолковал и ему пора возвращаться на поляну у озера, а то кто-нибудь прискачет и пощиплет всю заячью капустку.
— Ну, за лесом, у озера, — подсказал пожилой бурундук.
— Увидел его, — стал объяснять Тишка, — длинноногого, большого, а еще совсем маленького. Он, наверно, потерялся, потому что он там без мамы. Вот!
— Ко-шмар! — каркнула ворона. — Носятся тут всякие, только других с толку сбивают. Марш отсюдова, а то я тебе сейчас задам!