Знаковые моменты
Шрифт:
Над неравным социальным положением женщины отдельные продвинутые представительницы прекрасного пола задумывались и до того. Например, англичанка Мэри Уоллстонкрафт (мать будущей писательницы Мэри Шелли – автора «Франкенштейна») писала об этом еще в конце XVIII века. Однако первые организованные волны освободительного женского движения прокатились по миру лишь столетие спустя, параллельно социальным революциям в Старом и Новом Свете (не миновав и Россию, где также было движение «равноправок»).
Так, отцы-основатели американской нации, положив в основу ее принцип равенства всех людей перед Богом, под «людьми» понимали лишь свободных мужчин. В 1776
Но и в XIX веке мысль о правовом равенстве полов звучала крамолой для ушей просвещенного американца. Потому что тогдашняя правовая система базировалась на заимствованном у англичан «обычном» (или прецедентном) праве, согласно которому «в браке муж и жена составляют единое целое».
Отсюда следовало, что жены не могут иметь политических или экономических интересов, отличных от интересов мужей, которые голосуют и ведут всю хозяйственную деятельность от имени жен и в интересах семьи. Как отмечали составительницы программного суфражистского документа – Декларации чувств и решений, принятой в 1848 году на первой конференции по правам женщин в Сенека-Фоллз, «с точки зрения гражданских прав и перед законом замужние женщины фактически приравнены к мертвым». Интересно, что текст этой «декларации независимости» подписали делегаты обоих полов: 68 женщин и 32 мужчины.
В дополнение к нормам обычного права американских женщин закабалял и введенный в XIX веке принцип различия социальных ролей мужчин и женщин (сейчас их называют гендерными ролями), допускающий применение норм конституции в соответствии с половой принадлежностью. С середины XIX века, когда на Верховный суд США были возложены функции конституционного, и вплоть до 1960-х годов этот орган в теории и на практике проводил линию, направленную на половую дискриминацию. Классическая формулировка ее прозвучала в 1873 году, когда Верховный суд поддержал закон штата Иллинойс, запрещавший женщинам заниматься адвокатской практикой, заявив: «Естественные биологические отличия делают женщин неприспособленными для определенных профессий в гражданской жизни. Их главной сферой деятельности остается домашнее хозяйство и материнство. Мужчина является или должен являться покровителем и защитником жен и матерей, в том числе будущих, от неженской работы».
Дело усложняла и терминологическая неразбериха в тексте 14-й поправки к конституции, принятой в 1868 году. Поправка гарантировала всем лицам (persons) с гражданством равную защиту на основе закона и запрещала законодательным органам штатов лишать американских граждан положенных им привилегий и льгот, но одновременно резервировала избирательное право лишь для граждан мужского пола (male citizens).
Все равны, но женщины равнее
Тем не менее в середине XIX века американские суфражистки, подхватив эстафету боевых подруг из Старого Света, начали планомерно расшатывать основы существующего социального порядка. На первых порах главными целями стали равные избирательные права и доступ к образованию.
В 1833 году колледж Оберлин первым из американских высших учебных заведений раскрыл двери перед абитуриентами в юбках, и спустя восемь лет там же получили ученые степени первые три американки, две из которых активно участвовали в движении суфражисток.
Спустя шесть лет штат Миссисипи первым принял закон о праве замужней женщины на собственность. А в 1866-м две знаменитые «бабушки американской революции» Элизабет Кэйди Стэнтон и Сьюзен Энтони создали Американскую ассоциацию за равные права. Любопытно, что одно из самых влиятельных лобби, противостоявших суфражисткам в эшелонах власти, составили виноторговцы, опасавшиеся, что «новый электорат» начнет с того, что поддержит кандидатов, выступающих за сухой закон.
Начало прошлого века принесло первые ощутимые победы. В 1915 году Нью-Йорк потрясла 40-тысячная демонстрация женщин в защиту равных избирательных прав. А спустя год первая дама заняла место в палате представителей конгресса, ею стала видная суфражистка и пацифистка Джанетт Ранкин, которая воспользовалась более прогрессивным, чем федеральный, избирательным законом штата Монтана (в 1941 году она единственная голосовала против объявления войны Японии). Правда, еще через год полиция арестовала полторы сотни суфражисток, пикетировавших Белый дом, но остановить прогресс уже было невозможно.
В 1919 году при поддержке президента Вильсона конгресс принял 19-ю поправку, давшую 26 млн американок право голоса. При ратификации в штатах судьбу ее решили голоса всего двух членов сената штата Теннесси (в конституции записано, что поправки должны быть ратифицированы тремя четвертями штатов, и Теннесси оказался искомым 36-м из тогдашних 48). Как подсчитала одна из видных суфражисток, победа далась дорогой ценой: 57 лет борьбы, 56 референдумов и сборов подписей, 480 обращений в сенаты штатов (и 277 – к руководству обеих ведущих партий), а также проталкивание поправки в повестку конгресса всех 19 созывов.
Однако, добившись главной политической победы, наследницы сошедших со сцены суфражисток – феминистки – столкнулись с иной проблемой: соотношения гендерных ролей с конституционным равноправием.
В переводе на человеческий язык это означает дилемму: либо социальные привилегии и льготы (связанные с биологическим отличием женщин от мужчин), либо равноправие. А последнее в рамках сохраняющегося мужского типа общества (которое, кажется, и не собирается трансформироваться в более женственное – толерантное, кооперативное, а не конкурентное, менее агрессивное и т. д.) означает не что иное, как фактическое приравнивание женщин к мужчинам. Со всеми вытекающими правами, но и с мужскими же социальными нагрузками и ограничениями.
После окончания Первой мировой войны феминизм раскололся на два течения. Умеренное «социальное» крыло предпочло бороться за дополнительные гарантии и привилегии женщин в общественной жизни и на производстве, в то время как радикальное «эгалитарное» выступало за полное равенство с мужчинами во всех сферах жизни, отказываясь признавать какие-либо различия между полами: биологические, физиологические или психологические. Поначалу радикальные феминистки остались в меньшинстве: во время войны объективно возросла доля женщин в сфере массового производства, и встал вопрос о социальной защите женского труда, а кроме того, многие активистки женского движения вполне удовлетворились завоеванным правом голоса и отошли от борьбы. За счет отколовшихся (которых, следуя логике всех революций, оставшиеся в меньшинстве «большевички» немедленно обозвали ренегатками) революционные ряды заметно поредели.