Знаменитые мистификации
Шрифт:
У многих ученых все равно сохранялись сомнения насчет того, что челюсть и череп эоантропа принадлежали одному существу, но эти сомнения ослабли, когда Вудворд сообщил об открытии в 1915 году второго набора окаменелостей – примерно в двух милях от первой пилтдаунской стоянки. Там было найдено два куска человеческого черепа и похожий на человеческий коренной зуб. Открытия второго «пилтдаунского человека» помогли многим ученым установить, что первый пилтдаунский череп и челюсть принадлежали одному существу. В последующие десятилетия многие ученые согласились с Доусоном и Вудвордом, что окаменелости «пилтдаунского человека» принадлежали вместе с раннеплейстоценовыми окаменелостями млекопитающих синхронным пилтдаунским отложениям.
Но другие, в том числе сэр Артур Кэйт и А. Т. Хопвуд, думали, что окаменелости «пилтдаунского человека» принадлежали к позднему плейстоцену вместе с найденной древней окаменелой фауной, которую, очевидно, вымыло в пилтдаунские отложения из более позднего горизонта.
Художники
Нужно признать, что эоантроп был обнаружен как нельзя кстати – вот уже более пятидесяти лет прошло после опубликования дарвиновского «Происхождения видов», а промежуточное звено между обезьяной и человеком так и не было найдено, и уже второе поколение ученых продолжало обсуждать, почему и как именно оно отсутствует. На «яванского человека», найденного Дюбуа, особых надежд возлагать не приходилось. Правда, незадолго до этого, в 1907 году, была сделана одна интересная находка в Германии близ Мауэра – массивная окаменевшая человеческая челюсть с зубами нормального для современного человека размера. Челюсть была передана в университет Гейдельберга, за что сначала получила название «гейдельбергского человека» (Homo heidelbergensis). Однако, кроме размера, ничего подозрительного в ней не было – обыкновенная человеческая челюсть. Этой челюстью восполнили облик «яванского человека», которому тоже явно не хватало деталей, по-видимому, намереваясь в будущем собрать первого человека по частям. Что же касается эоантропа, тут уж никаких сомнений не было – и человеческие, и обезьяньи признаки были явно налицо. Честь Дарвина была спасена!
Но надо сказать, что когда было найдено больше окаменелостей гоминид, то пилтдаунские окаменелости, у которых был тип черепа человека разумного, внесли большую неопределенность в построение линий человеческой эволюции. В Чжоукоудяне у Пекина исследователи первоначально нашли примитивную челюсть, похожую на челюсть «пилтдаунского человека». Но в 1929 году была найдена первая челюсть «пекинского человека», и у нее был низкий лоб и выдвинутые надглазничные валики питекантропа, такие же, как у явантропа. Сейчас «человека с Явы» вместе с «пекинским человеком» относят не к питекантропам, а классифицируют его как Homo erectus – человек прямоходящий. В том же самом десятилетии Раймонд Дард открыл в Африке первые образцы австралопитека (это означает не «человек из Австралии», как можно подумать, а «южный человек»). Затем последовали новые находки австралопитека, и у них, как и у «яванского» и «пекинского» людей, были низкие лбы и выступающие надглазничные валики. Тем не менее большинство британских антропологов считали, что австралопитек был обезьяноподобным существом и не был предком человека. Так что теперь надо было что-то делать с «питлдаунским человеком», который, как считалось, был одного возраста с находками австралопитека: отнести ли его к Homo erectus – человеку прямоходящему, Homo habilis – человеку умелому, Homo neanderthalensis – человеку неандертальскому или Homo sapiens – человеку разумному?
«Пилтдаунский человек» стал объектом самого широкого исследования антропологов. Сотни специалистов по всему миру, затаив дыхание, просиживали ночами над гипсовыми слепками его костей, составляя диссертации о том, как именно он происходил, сперва – из обезьяны, потом – в человека, и почему, вопреки существовавшим ранее теориям, у эоантропа сначала развился человеческий мозг, а уже потом – все остальное.
Что же касается Тейяра де Шардена, его мало интересовали эти чисто технические детали – он начал разрабатывать «новый» глобально-философский подход к эволюции, достигая в этом высот, не снившихся ни Дарвину, ни Геккелю. Подобно тому, как некогда Энгельс приложил гегелевские законы диалектики к материалистической философии (чем окончательно запутал материалистов, ибо, если материя первична, почему она должна подчиняться законам развития идей?), де Шарден ринулся толковать, а затем и развивать в узко-материалистическом смысле идеи Генри Бергсона, которым увлекался со студенческой скамьи. В итоге де Шарден (кстати сказать – дальний отпрыск Вольтера) объявил об открытии никем доселе невиданного и неслыханного, но, несмотря на это, – всеобщего закона: закона усложнения, подчиняясь которому, преджизнь (потрясающий эвфемизм, обозначающий неживую материю), имея врожденную тенденцию к психическому давлению строительства и подчиняясь непреодолимому стремлению к высшему развитию, сама по себе самоорганизуется в жизнь (чего, правда, наблюдать никому почему-то не довелось); живая же материя безудержно преобразуется в мыслящую (под мыслящей материей подразумеваемся мы с вами). Но этим дело не кончается. Коллективный разум всех людей неизбежно должен слиться в единое целое, преобразовав уже существующую биосферу в ноосферу – сферу разума.
Писание учит, что именно человеческий грех явился причиной появления смерти и страданий, но милостивый Бог послал в мир Своего Единородного Сына, умершего на голгофском кресте, дабы искупить этот грех и дать всему творению возможность избавления от рабства тлена и спасение – каждому человеку (а не некой совокупной мыслящей материи). Однако де Шарден вслед за Дарвиным утверждал, что человек и появился-то лишь благодаря миллионам лет непрерывных страданий и смерти, сопровождавших борьбу за выживание. Оставляя же при этом место Богу, он подразумевал, что всеблагой Создатель сперва основал человечество на смерти и при этом объявил, что все творение хорошо весьма, а потом еще и обманул людей, представив в Своем Откровении совершенно иную картину. Упущено было из виду и то, что Писание, предсказывая слияние всех культур и религий, говорит не о Христе, а о царстве антихриста.
Растерявшийся в изобилии «научных» данных о происхождении человека Ватикан, не найдя, что возразить де Шардену, пошел по пути простых решений: в 1926 году вольнодумного монаха отстранили от преподавания в Парижском католическом институте и запретили ему публиковать труды по философии и богословию. Но это лишь добавило популярности как идеям де Шардена, так и их автору, закрепив за ним образ страдальца, гонимого «инквизиторами» за истину. К концу 1940-х годов не признавать себя потомком обезьяноподобного родового предка было равносильно отречению от причастности к роду Homo sapiens. Приходы пустели, церковь, как без малого две тысячи лет назад, становилась объектом насмешек и нападок окружавшего ее языческого мира. По-видимому, на ситуацию также повлияли и некоторые другие факторы, когда в 1950 году папа Пий XII был вынужден обнародовать буллу Humanis Generis, гласившую: учение церкви не запрещает эволюционному учению быть предметом исследования специалистов до тех пор, пока они производят исследования о происхождении человеческого тела из уже существующей живой материи, несмотря на то что католическая вера обязывает нас придерживаться взгляда, что души созданы непосредственно Богом.
Таким образом был официально провозглашен отказ от библейского учения о происхождении смерти. Вскоре за Ватиканом по этому же пути последовал еще ряд либеральных конфессий. Победа поклонников обезьяночеловека была явной и бесспорной.
И вот тут-то, в самый неожиданный момент, случилось непредвиденное.
Все это время один английский дантист по имени Алван Марстон изводил английских ученых «пилтдаунским человеком», утверждая, что окаменелости несколько подозрительны. В 1935 году Марстон нашел в Суонскомбе человеческий череп, которому сопутствовали окаменелые кости 26 видов среднеплейстоценовых животных. Марстон желал, чтобы его открытия приветствовали как находку «самого древнего англичанина», и поэтому он оспорил возраст пилтдаунских окаменелостей.
В 1949 году Марстон убедил Кеннета П. Оакли из Британского музея проверить и суонскомбские, и пилтдаунские окаменелости, используя недавно разработанный метод датирования по содержанию фтора. То ли в музее не осталось никого из сотрудников, причастных к «открытию», то ли они сами уже настолько поверили в свое детище, что утратили бдительность, – так или иначе заветные кости были извлечены из хранилища и переданы для анализа на фтор.
Согласно проведенному анализу, у суонскомбского черепа оказалось такое же содержание фтора, что и в костях ископаемых животных с той же самой стоянки. Тем самым подтвердилась среднеплейстоценовая дата этого черепа. А вот результаты теста пилтдаунских образцов привели ученых просто в замешательство.
Необходимо упомянуть, что Оакли и сам сомневался в подлинности «пилтдаунского человека». Оакли и Хоскинс, соавторы сделанного в 1950 году доклада о тесте на содержание фтора, писали, что «анатомические черты эоантропа (допуская, что материал представляет одно существо) полностью противоречат материалу, который, благодаря открытиям на Дальнем Востоке и в Африке, заставлял нас ожидать древнего плейстоценового гоминида».
Вообще-то Оакли провел тест пилтдаунских окаменелостей просто для того, чтобы определить – действительно ли череп и челюсть «пилтдаунского человека» принадлежали одному существу. Содержание фтора в четырех пилтдаунских костях колебалось от 0,1 до 0,4 %. Содержание фтора в челюсти составляло 0,2 %, что предполагает, что она относилась к черепу. Кости из второго пилтдаунского местонахождения дали сходные результаты. Оакли заключил, что пилтдаунские кости относились к так называемому риссвюрмскому интергляциалу, что определяет их возраст в 75 000–125 000 лет. Это значительно более современный возраст, чем раннеплейстоценовая дата, приписываемая изначально пилтдаунским окаменелостям, но все равно это аномально древне для черепа современного типа в Англии. Согласно современной теории, Homo sapiens sapiens появился в Африке около 100 000 лет назад и только значительно позднее (около 30 000 лет назад) переселился в Европу.