Знаменитые женщины Московской Руси. XV—XVI века
Шрифт:
Участникам думы великий князь сказал следующее: «Кому по мне царствовать на Русской земли и во всех градех моих и приделах: братьи ли дам, ино братья своих уделов не умеют устраивати?» На это бояре ответили: «Неплодную смоковницу посекают и измещут из винограда», т.е. они советовали развестись с Соломонией и жениться вновь{690}.
Однако в 1523 г. Василий III не решился расстаться с супругой, поскольку против этого выступили известные церковные деятели: Вассиан Патрикеев, ученый монах Максим Грек, а также некоторые бояре{691}.
Но уже
В мае 1524 г. началось возведение храма Новодевичьего монастыря. Надзирать за этим важным делом было поручено старице суздальского Покровского монастыря Елене Девочкиной. По мнению А.А. Зимина, это означало, что новая обитель становилась как бы филиалом старой, где обретали покой знатные женщины{693}.
Можно предположить, что Василий III рассматривал два варианта относительно места пострижения Соломонии. В случае ее добровольного согласия стать монахиней ее обителью должен был стать подмосковный Новодевичий монастырь. При отказе это сделать по собственной воле местом ее ссылки становился суздальский Покровский монастырь.
Весной 1525 г. строительство Новодевичьего монастыря было завершено. В июле его собор в честь «Одигитрия святой Богородицы» был освящен{694}.
В 1524 г. Василий III еще ездил с Соломонией по монастырям. Осенью следующего 1525 г. великий князь отправился в богомольную поездку уже один. Значит, вопрос о разводе был окончательно решен{695}.
В официальных летописях писалось о разводе так: «В лето 1525, ноября, постриже князь Василий Иванович великую княгиню Соломонию по совету еа, тягости ради и болезни бездетства, а жил с нею 20 лет, а дети не бывали»{696}.
Из описи Царского архива известно, что перед разводом бояре из ближнего окружения Василия III рассматривали «Дело о неплодии великой княгини». Документы этого «Дела» были собраны в ходе «обыска о колдовстве», начатого 23 ноября 1525 г. Они хранились в ящике 44 Государственного архива и включали в себя «Сказки Юрья Малого и Степаниды Рязанки, и Ивана Юрьева сына Сабурова, и Машки Корелянки, и иных про немочь великой княгини Соломонии»{697}.
Из всех «сказок», входивших в «Дело», сохранился только донос брата Соломонии Ивана Юрьевича Сабурова. Он рассказал со слов своей жены Анастасии о том, что Соломония приглашала к себе известную знахарку Степаниду. Та, осмотрев великую княгиню, заявила, что детей у нее не будет, но Соломонии необходимо сохранить любовь мужа. Для этого ей следовало смачивать в заговоренной воде рубашки, порты и чехол супруга. Воду Степанида заговорила прямо в рукомойнике.
Кроме того, со слов Ивана Юрьевича, Соломония попросила разыскать безносую монахиню, которая «делала детей», наговорив волшебные слова на мед или масло. Этими снадобьями следовало натираться бесплодным женщинам. По сообщению жены Ивана Юрьевича, к Соломонии приносили заговоренные масло и мед, и она ими натиралась. В довершение брат великой княгини добавил, что к сестре в последнее время приходило много разных женок и мужей, занимавшихся колдовством{698}.
После такого сообщения церковный суд даже мог вынести Соломонии смертельный приговор, обвинив ее в колдовстве и покушении на жизнь супруга. Но великий князь не стал сгущать краски и лишь повелел постричь жену в монастырь. Этот обряд состоялся 29 ноября 1525 г. в московском монастыре Рождества на Рву{699}.
Австрийский дипломат С. Герберштейн оставил очень красочное описание обряда пострижения Соломонии. По его версии, великую княгиню насильно отвели в монастырь, хотя она плакала и рыдала. Там митрополит Даниил обрезал ей волосы и подал монашеский кукуль (головной убор), чтобы та его надела. Но Соломония бросила его на землю и растоптала. Тогда присутствующий на церемонии Иван Шигона не только отругал ее, но даже ударил плеткой, заявив: «Неужели ты дерзнешь противиться воле государя?» После этого великая княгиня упала духом, но все же продолжала призывать Бога отомстить за нанесенные ей обиды{700}.
Однако и это красочное описание Герберштейна вызывает сомнение. Дело в том, что митрополиты обычно не занимались постригом особ женского пола. Это было обязанностью игуменов монастырей. В 3-й Псковской летописи сообщалось, что Соломонию постригал игумен Никольского монастыря Давид{701}. Эта версия представляется более достоверной.
Не мог на церемонии присутствовать и Шигона Поджогин, поскольку он был светским лицом, при котором с великой княгини не могли снять головной убор и открыть ее волосы. Это было бы для нее публичным оскорблением.
Прав Герберштейн был лишь в том, что Соломония не хотела добровольно уходить в монастырь. В противном случае она оказалась бы не в суздальском Покровском, а Новодевичьем монастыре.
В некоторых источниках содержатся сведения о том, что из-за сопротивления пострижению Соломония была сослана на пять лет в Каргополь{702}. Но эти данные вряд ли достоверны.
Дело в том, что уже 7 мая 1526 г., т.е. через полгода после пострига Соломонии, Василий III пожаловал в Покровский монастырь Суздаля село Павловское Суздальского уезда. Затем 19 сентября этого же года он пожаловал уже саму старицу Софью (это имя приняла Соломония после пострижения) «в Суздале своим селом Вышеславским… до ее живота»{703}. Значит, в это время бывшая великая княгиня находилась в суздальском Покровском монастыре, а не в Каргополе.
С. Герберштейн сообщил, что вскоре после пострижения Соломония-Софья стала распространять слухи о том, что беременна, а потом даже сообщила знакомым женщинам, что родила сына Юрия. Этими женщинами были жены казначея Юрия Траханиота (уже опального) и постельничего Якова Мансурова. Когда слухи дошли до Василия III, он приказал их распространительниц наказать. Однако в монастырь, на всякий случай, он все же послал комиссию во главе с дьяками Меньшим Путятиным и Третьяком Раковым. Но с ними знатная постриженица разговаривать не стала. Поэтому вопрос о существовании сына Соломонии остался для Василия III и современников открытым{704}.