Знаменитый сыщик Калле Блюмквист играет
Шрифт:
– Разумеется, – ответил дядя Эйнар. – Ты не веришь дяде Эйнару, мой мальчик? Вы останетесь здесь только до тех пор, пока мы не переберёмся в более подходящее место, чем этот город. К тому же я попрошу дядю Артура, чтобы вас не связывали, и тогда вам здесь будет совсем неплохо!
– Железная коробка находится в белом комоде на чердаке булочной, – сообщил Калле, и видно было, что ему стоило огромных усилий произнести эти слова. – Там, где был цирк «Калоттан».
– Чудесно! – сказал дядя Эйнар.
– Ты уверен, что знаешь, где это? – спросил Артур Редиг.
– Абсолютно! Вот видишь,
– Ладно, – проговорил Артур. – Пошли!
Он посмотрел на троих ребят, молчаливо жавшихся друг к другу.
– Надеюсь, вы сказали правду! «Правда дороже золота» – есть такая хорошая пословица, мои юные друзья. Если вы наврали, мы вернёмся сюда, и тогда уж вам будет так плохо, так плохо…
– Мы не соврали, – пробурчал Калле, глядя исподлобья.
Дядя Эйнар подошёл к нему. Калле сделал вид, будто не замечает его протянутой руки.
– Прощай, господин знаменитый сыщик. Мне кажется, тебе лучше бросить криминалистику. Кстати, нельзя ли получить обратно отмычку? Ведь это ты её взял?
Калле вынул из кармана отмычку.
– Вам тоже кое-что не мешало бы бросить, – сказал он угрюмо.
Дядя Эйнар рассмеялся.
– Прощай, Андерс, спасибо за компанию! Прощай, Ева-Лотта! Ты милая девочка, я всегда так считал. Передай привет маме, если я не успею с ней попрощаться!
Он поднялся по лестнице со своими приятелями. В дверях дядя Эйнар обернулся и помахал:
– Обещаю, что обязательно напишу и сообщу, где вы находитесь. Если только не забуду…
Тяжёлая дверь с шумом захлопнулась.
14
– Это я виноват, – заговорил Калле после паузы, которая, казалось, длилась целую вечность. – Только я один. Не надо было впутывать вас в это дело. А может, и себя тоже.
– «Виноват, виноват»! – передразнила Ева-Лотта. – Да откуда ты мог знать, что так получится?
Опять наступила ужасная тишина. Казалось, на всём свете нет ничего, кроме этого подземелья с наглухо запертыми дверями.
– Жалко, что Бьёрка вчера не застали, – наконец сказал Андерс.
– Не говори! – отозвался Калле.
Потом опять все молчали. Все трое думали. И думали, в общем, об одном: всё рухнуло. Драгоценности спасти не удалось, грабители вот-вот скроются за границу. Впрочем, сейчас это казалось пустяком по сравнению с тем, что сами они заперты и не могут выйти, не знают даже, выйдут ли вообще когда-нибудь на волю. От этой мысли становилось так страшно, что просто невмоготу…
А вдруг дядя Эйнар не напишет? И, кроме того, сколько идёт письмо из-за границы? И сколько можно прожить без пищи и воды? А вдруг бандиты решат, что им лучше, чтобы дети навсегда остались в подземелье?
– У меня есть три булки, – сообщила Ева-Лотта и сунула руку в карман.
Это было всё-таки небольшим утешением.
– Значит, мы до вечера с голоду не умрём, – заметил Андерс. – Ещё есть полковша воды.
Три булки и полковша воды! А потом?
– Надо звать на помощь, – предложил Калле. – Может, какой-нибудь турист придёт смотреть развалины.
– Насколько я помню, прошлым летом здесь побывали два туриста, – сказал Андерс. – В городе об этом потом долго говорили. Почему бы сегодня не приехать ещё одному?
Они стали перед маленьким оконцем, сквозь которое в подземелье падал луч света.
– …три, четыре! – скомандовал Андерс.
– Помогите! Помоги-и-те-е!
Последовавшая за этим тишина показалась им ещё более глубокой, чем раньше.
– В Грипсхольм [8] и Альвастру [9] – вот куда они едут. А до наших развалин никому и дела нет.
Нет, никакие туристы не слышали их крика, да и никто другой не слышал.
Минуты проходили и складывались в часы.
8
Древнейший из замков, основанный в 1537 г. королём Швеции Густавом I Васа.
9
Католический монастырь, ныне курорт.
– Если бы я хоть дома предупредила, что иду в развалины! Они пришли бы сюда нас искать…
Ева-Лотта закрыла лицо руками. Калле проглотил комок в горле и поднялся с пола. Он не мог больше сидеть сложа руки и смотреть на Еву-Лотту. Дверь! Нельзя ли её выломать? Достаточно было одного взгляда, чтобы понять всю бессмысленность этого предположения…
Калле наклонился: на земле возле лестницы что-то лежало. Карманный фонарик дяди Эйнара! Он его забыл! Вот это повезло! Теперь и ночь не так страшна, не придётся до утра сидеть в полном мраке. Можно посветить, если что. Конечно, батарейка долго не протянет, но можно хоть посмотреть, который час. А впрочем, не всё ли теперь равно, три часа, четыре или пять… Скоро для них вообще ничего не будет иметь значения.
Калле чувствовал, как в нём растёт глухое отчаяние. Он переходил с места на место, «угнетаемый мрачными мыслями», как обычно пишут в книгах. Всё, что угодно, только не сидеть и ждать! Всё, что угодно! Уж лучше обследовать тёмные лабиринты, ведущие в глубь подземелья.
– Андерс, ты ведь предлагал обследовать подземелье. Хотел начертить план, а потом устроить здесь новый штаб. Давайте сейчас исследуем!
– Я в самом деле говорил такую чушь? – удивился Андерс. – Меня, наверное, тогда солнечный удар хватил. Уж если я выберусь отсюда, то ни за что в жизни даже носа не покажу в эти паршивые развалины! Так и запомни!