Знамя химеры

Александров Алексей

— Подлый удар, — комментирует внутренний голос.

— Мы не на турнире, а на войне! — успокаиваю я себя. — На войне благородства нет. Ты либо победишь, либо умрешь — третьего не дано.

Силы покидают меня, я падаю на колени. С хмурого осеннего неба срываются первые капли дождя. Пофыркивая и мотая головой, ко мне подходит Ветер. Вцепившись в его гриву, повторно поднимаюсь на ноги. Надо убираться отсюда, до гор еще четыре дня пути.

Преодолев брезгливость и слабость, обыскиваю тело эльфа. Не найдя нечего интересного, снимаю с его пояса короткий кинжал в кожаных ножнах. Повертев в руках

«утреннюю звезду», отбрасываю ее прочь — это оружие требует определенной сноровки в обращении.

Помывшись в ручье, иду и подбираю брошенный эльфом небольшой круглый щит. Забираюсь в седло и медленно пускаю Ветра в обход оврага; из кустарника, темнеющего на его дне, раздаются жалобные завывания раненного вожака.

Глава 9

Не все спокойно в горном королевстве

Саунфол уныло брел вдоль крепостной стены, окружающей небольшой приграничный городок.

«Как же плохо быть самым младшим в отряде! — думал молодой гном. — Кто бежит за пивом? Саунфол! Кто стоит полуночную стражу? Опять Саунфол!»

Юный гном обиженно почесал светлый пушок на подбородке. «Росла бы скорее!»

Борода — гордость любого гнома. Молодой гном считался взрослым, когда его борода достигала длины хотя бы в дюйм. Именно тогда он мог заводить семью и открывать свое собственное дело, минусом было то, что взрослый гном должен платить налоги. Гном, достигший восемнадцатилетнего возраста, был обязан пройти шестимесячное военное обучение в одном из многочисленных пограничных гарнизонов. В дальнейшем он мог остаться на постоянной службе или найти себе мирное ремесло.

— Проклятье Падшему, — пробормотал гном, прислоняя к зубцу стены выданный клевец ¹.

# # 1 Клевец — разновидность боевого топора. Большой вес боевых топоров обеспечивал отличную пробивную силу, но не всегда был удобен. Клевец и чекан были оружием, объединяющим высокую пробивную способность с хорошей досягаемостью и небольшим весом. У клевца широкое лезвие топора заменялось узким отогнутым вниз лезвием, клевец можно, скорее, назвать боевой киркой. Такой топор при небольшом весе и длине пробивал любые доспехи и щиты, так как удар приходился на очень малую площадь. Однако клевец мало подходил для отражения ударов и неизбежно застревал во всем, что пробивал.

Сняв шлем, он воровато огляделся по сторонам и достал из-под войлочной подкладки шлема небольшую деревянную трубку и кисет с табаком.

— Часовой на посту не может: есть, пить, спать, курить, справлять естественные надобности и другим образом отвлекаться от несения службы, — зло процитировал он параграфы Дозорного устава и послал плевок в ночную темноту под стеной.

Поднеся к носу кисет, гном жадно вдохнул дурманящий запах: табак и ячмень — единственное, что выращивали гномы в своих скудных долинах. Неожиданно его внимание привлек тихий звук у стены. Выглянув из-за зубца, он осторожно огляделся: вокруг стояла непроглядная ночь. Луны скрылись за тучами. Слабый северный ветер неприятно холодил укрытое кольчугой тело. Послав очередной плевок в

темноту, Саунфол с помощью факела и загодя приготовленной лучины раскурил трубку.

— Пивка бы сюда, — проговорил он.

Пред его глазами возник образ огромной кружки темного пенистого пива, подаваемого в местной таверне, к пиву прилагалось блюдо с копченой колбаской и аппетитные формы дочки трактирщика. Юный гном сглотнул обильную слюну и, причмокнув губами, яростно запыхтел раскуренной трубкой.

Его внимание привлек очередной едва слышный шум у подножья стены. Злобно ругнувшись, Саунфол, пытаясь разогнать ночную тьму снятым со стены факелом, вновь высунулся из-за зубца.

Тишину прервал пронзительный свист. Саунфол вздрогнул и беззвучно повалился назад. В его левом глазу темнело древко небольшой короткой стрелы.

Этой ночью юному гному повезло: из часовых его убили последним.

Огромные створки ворот стали медленно отворяться. Поток малорослых теней, звеня оружием, расползался по улицам спящего города.

* * *

Угли и пепел, черные угли и серый пепел покрывали землю. То тут, то там виднелись жалкие скелеты развалин. На одиноко стоявшем столбе ветер теребил почерневшую и обугленную вывеску, на которой я с трудом разобрал надпись: «Пьяный торговец».

Подняв с дороги мелкий камушек, я запустил его в толстого черного ворона, деловито копавшегося среди обгоревших тел.

Промах.

Ворон тяжело взлетел, оглашая окрестности противным хриплым карканьем. Отлетев подальше, он уселся на небольшой валун. Его черные глаза презрительно меня разглядывают. Иди дальше, странник. Придет время, я попирую и твоей плотью. А пока — иди, ищи свою смерть.

Подняв другой камень, тоже запускаю его в ворона.

Опять промах.

Проигнорировав этот бросок, наглая тварь начинает чистить свой клюв.

Легкий хруст под ногой отвлек меня от мести падальщику. Убрав ногу, я наклонился и поднял из грязи небольшую сломанную фигурку механического рыцаря. Гномы делали не только оружие — подобные фигурки были весьма распространенным увлечением среди детей, если у них были богатые родители. Игрушки заводились маленькими ключиками и могли двигаться. Рыцари размахивали оружием, осадные башни передвигались, игрушечные катапульты и баллисты стреляли. Сколько сражений с помощью таких вот игрушек разыграли мы с Ольденом, когда были маленькими… Отбросив рыцаря в сторону, продолжаю осмотр.

Ворон продолжает чистить клюв.

Похоже, враг напал внезапно, ночью. Обгоревшие тела виднелись в развалинах зданий. Не видно следов борьбы или бегства. Постояльцев гостиницы перебили прямо в постелях. После чего разграбили караван и подожгли постройки.

Но кто мог это сделать?

Разбойники? Хотелось бы посмотреть на этих «храбрецов». Торговля и торговые пути были плотью и кровью Горного королевства, поэтому в отношении разбойников действовало крайне жесткое законодательство. Пойманных разбойников без всяких ухищрений отправляли на съедение пещерным медведям, таким же образом карали убийц. Поэтому разномастные «сборщики дорожной подати» старались держаться подальше от гномов.