Знание-сила, 2002 №07 (901)
Шрифт:
Жила в огненной пещере Дева-солнце. Однажды, когда Хозяин-хищник заснул, быстрый олень похитил солнце и умчал в верхний мир. Но началась погоня. И на закате хищник вернул солнце под землю, обагрив небо оленьей кровью… (Придет время, и побежденный персонаж необычайно изменится и возьмет реванш, но то будет через много тысячелетий.)
Миф о похищении солнца распространился еще в палеолите, когда появились изображения погони за рогатым зверем, увенчанным солярным символом – кругом с крестовиной. В то время светоносное
(У славян был сходный образ Полуконь-Полкан, так называли и свирепых псов.)
Похищенное солнце сохранилось в памяти многих мифов: огонь в руках Прометея, Елена Прекрасная (имя Helena переводят как «огонь, солнце»), упряжка Фаэтона, жар-птица. В Египте солнце выносили не рога оленя, а колючие лапы скарабея. Впрочем, все эти способы передвижения оставляли желать лучшего (как и финал той истории). Постепенно устаревшего Солнечного вора сменил всадник, а вместо поражения стали говорить о победе. Появился
Существует целый класс мифов, где Змея или Зверя побеждает Герой. Откуда же он взялся? Светоносное начало он унаследовал от Солнечного юра, а воинственность – от второй ипостаси Бога нижнего мира. Дело в том, что Хозяин земли считался двойственным, был «врагом самому себе», в нем противостояли растущий и убывающий день, лето и зима, жизнь и смерть. Постепенно единство ипостасей было позабыто, на первый план вышел их конфликт – как борьба старого и молодого персонажей.
В хорошем «драконоборческом» сюжете встречается «красна девица», она же принцесса – бывшее «краденое солнце» архаического мифа. Но Герой теперь – это уже не вор, а освободитель, не житель низа, а посланец небес. Он не бежит от Хозяина, а наоборот – преследует и повергает его. А Дева-солнце уже не дочь Бога подземелья, а несчастная пленница («в темнице там царевна тужит, а бурый волк ей верно служит…» – этот пушкинский эпитет неслучаен), которую Герой освобождает и уносит с собой. Руслан и Людмила, Геракл и Гесиона, Роланд и Елена, Орфей и Эвридика – имена из одного и того же романтического мифа. Постепенно мотив «добро побеждает зло» (которого вы не найдете в диких и бессмысленных архаических мифах) пропитал мировоззрение.
Был Владыка, стал Злодей. Низвержение сделало Хозяина воплощением зла, а все его атрибуты – символом «нечистоты» и «греха». Отречься, огнем и мечом истребить пережитки старого культа! Отрицание доходило до абсурда, например, в Средневековье медведь считался воплощением лживосги и разврата, а вода – нечистой, оскверняющей субстанцией. Появилось благочестие, с которым стали несовместимы архаические нагота, золото, дурман. Изменилась и изобразительная традиция: бородатые и клыкастые приапы уступили место юным красавцам, вонзающим копье в хтонического змея.
По мере движения or Мифа к Логосу образ Героя превратился в нечто большее. Это уже не всадник с огненным копьем. Бери выше: это
Его имена сходны на целом континенте: латинские Теос, Диспитер (он же Юпитер), германский Тейвас, греческий Дзевс, славянский Дый, Дабог или Данко, латвийский Дебесс. А у хеттов был Дзиуна, у индийцев Дэва, у ассирийцев Дингир, у монголов Тенгри, у китайцев Тянь… Некоторые из таких имен филологи производят от индоевропейской основы *div – «сиять» (откуда русское «день» и латинское dies). Следовательно, Дьяус должно означать «бог дневного света, белый бог». Возможно, основа еще древнее и связана с символом двоичности *D, вошедшим в индоевропейские названия двойки. И первоначальный смысл имени Дьяуса – «двойник, противостоя ший». Именно поэтому о его «светлости» сообщалось особым эпитетом. Например, ?????? ???? – не перевести ли как «светлый противник»?
Новый бог стал владыкой неба, создателем законов, покровителем войска, благим наставником, а по мере карьерного роста – творцом и хозяином вселенной. Но у Всевышнего сохранились и реликты «атонического» происхождения: он мечет молнии, растит деревья, возвещает «плодитесь и размножайтесь». Он хранит Тайну, к познавшим ее жесток, любит жертвы, повелевает огнями и смертями…
А его низвергнутый противник? Несмотря на то, что поклонение сменилось преклонением, он и не думал уходить со сцены мифа – лишь забрался поглубже в Бездну, приговаривая «терновый куст-то – мой дом родной». Долгие тысячелетия Хозяина продолжали уважать, считая его теневым властелином «дел земных», воплощением не столько зла, сколько всех проявлений жизни, «падшим ангелом», чье внимание завоевать нетрудно – нужна лишь
В магических руководствах, порожденных модой на оккультизм, говорится, что Дьявола нет, это лишь механическое отрицание Бога (отсюда следует на черной мессе читать псалмы наоборот). Пожалуй, образ Всевышнего возник в умах, как отрицание Хозяина земли.
Вообще, европейская мистика далеко ушла от своего настоящего корня – архаического культа низа, отчего толкования стали искусственными, а обряды – формальными. В новой религии для нужд людей приспособили некую «белую магию» (она якобы только для добрых дел, тогда как «черная» – для злых и греховных). На самом же деле, различия вовсе не в благой или вредной направленности, а в том, что белая магия заклинает именем бога-героя (Теоса, Христа, Саваофа), а черная – именами архаических богов (Сатаны, Вельзевула, Баала, Азазела).
Атрибуты Низа многочисленны. Огонь, золото, страсть, смерть. Что еще? Важным символом были продукты земледелия: хлеб и вино, переплетенные как плоть и кровь, ведь из злаков получали не меньше хмельных напитков, чем выпечки. Отсюда страшилки «черт-пекарь», «волк сидит в хлебах». На праздники хлеборобы марали лицо сажей, гадали по тесту. Повсюду почитали колос (включая современные гербы), каравай и печную лопату, да и саму выпечку. А как страшно кричала старуха: «на лопату и в печь!» Вином и хлебом причащали, жертвовали, осыпали могилу – нижнее к нижнему. А слова «злак», «злачный» (обильный, плодородный), «злой», «зеленый змий», слившиеся в едином контексте, для новой морали приобрели негативный смысл. Равно как и насквозь греховные.
Ложь, зубоскальство и лень – яркие качества Хозяина. Смех, пусть нарочитый, должен звучать в застолье праздника, на оргиях. Владыку смеха изображал некто в красном, в рогатой шапке – да просто шут гороховый (название неспроста – снова символ Хозяина низа, снабженного мощным стручком). Владел он и мистической Тайной, был коварен и лжив («лукавый»), вел к заблуждениям («бес попутал»), но и сам поддавался на них. Стоило отвлечь его внимание, сбить с толку надеванием маски, чужим именем, вывернутой наизнанку одеждой – как несчастья сами собой отступали. Только бы скрыться от всевидящих глаз!