Знать
Шрифт:
— Ты очень умён и говоришь правильные вещи, — мужчина кивнул и с силой сжал кулаки. — Если бы только лекари смогли справиться с хворью, я бы вернулся победителем. К сожалению, всякий раз я погибаю именно от болезней, и это очень меня печалит. Ещё ни разу меня не сразил воин. Могу ли я считать себя завоевателем, если ни разу не погиб в бою?
— Сражение с болезнью — это тоже битва, друг мой, — Первому показалось, что существо улыбнулось, но эта улыбка ему совсем не пришлась по душе. Было в ней что-то, отчего у Первого возникло чувство тревоги. — Скажите, Вы всё ещё намерены достичь цели вашего Рода?
— Безусловно, —
— У дел стоит Девяносто Восьмой.
— Девяносто Восьмой? — Первый брезгливо скривил лицо. — Это шутка?
— Отнюдь… — существо медленно покрутило головой. — Это чистейшая правда, друг мой. После вашей кончины бразды правления Российской империи переняли смертные. Сорок Первый смог отбить трон, и ему почти удалось довести Вашу задумку с отменой крепостного права до конца, но и он погиб от рук революционеров. Девяносто Восьмому с трудом, но удалось вернуть трон избранным. Он правит по сей день, но Знать, находящаяся сейчас в Империи, не разделяет его подходов. Многие считают, что он заведёт страну в пропасть, и ждать её будет тёмное будущее.
— Чёрт с ним, с этим будущим. Когда я взойду на престол, сделаю всё, чтобы исправить ошибки своих предшественников, — Первый пристально вгляделся в то место, где у Ирата должны были быть глаза. — Мне хочется знать, мы, в самом деле, чуть не отдали правление Империей смертным?
— Да, они правили почти десять лет, но серьёзных ударов по Империи удалось избежать, — существо поправило фрак длинными, острыми пальцами без ногтей. — Нам повезло.
— Повезло?! — мужчина зарычал, словно дикий лев. — Десять лет Империей правили смертные! Если вы называете это везением, то я считаю это провалом! Полным провалом! Выходит, из-за этого я сохранил так мало душ при перерождении?
Заметив кивок со стороны существа, Первый тяжело выдохнул и по привычке поправил волосы на своей голове.
— Открывай, пора вернуться и научить идиотов жизни.
— Как пожелаете… — существо, не спеша, провело рукой, и врата начали медленно распахиваться. — Желаю вам удачи, Первый.
Мужчина ничего не ответил. Вместо слов он уверенно шагнул вперёд и растворился в светлом мареве, исходящим из врат.
Урал. Поселение «Чужинка».
2030 год. Российская Империя.
Я очнулся от того, что кто-то слегонца лупанул меня по щеке и попытался растормошить. От оплеухи мой мозг зазвенел, и череп затрещал по швам. Вчерашнее празднество, устроенное графом Иваном Долгоносовым в честь рождения сына, вышло очень затяжным и весёлым. Жаль, что никто не рассказал мне о похмелье, которое придавливает по утру к земле, словно пышная жёнушка нашего Графа, неожиданно возжелавшая страстных, плотских утех. Продрав глаза, я с трудом разглядел лицо своего друга.
— Алекс, твою же за ногу! — по своему обычаю Митяй называл меня модным иностранным именем, хотя звали меня совсем не так. — Сколько дрыхнуть можно? Поднимайся и шуруй лощадь запрягать. Граф изъявил желание скататься на охоту.
— Он, что, лично поедет? — желания вставать у меня совсем не было, и я пытался найти любое оправдание, чтобы продолжить спать на мягком сене. Хоть оно и было очень колючим, и норовило залезть под одежду.
— Алекс, ты совсем кукухой поехал после Петровского самогона, да? Какой, нахрен, сон?
— Странный сон, Митяй. Очень странный, — зевнул и потянулся. — Может, у меня и в самом деле уже крыша едет?
— Ты же сейчас не клонишь к тому, чтобы я за тебя сегодня поработал?
— Именно к этому и клоню, — я приоткрыл один глаз и ехидно скосился на своего друга. — Подменишь?
— Даже и не знаю, как тебе на это отвечать. Раньше казалось, что ты мне и в самом деле друг.
— О чём это ты? — я нахмурился и скривил лицо от боли в пояснице. Похоже, сон на сеновале в пьяном виде был не лучшей затеей. Хорошо, хоть на вилы не напоролся, а вспоминая то, каким я был вчера пьяным. Чудом выжил! Ха-ха!
— Эх, Саня, — Митяй назвал моё настоящее имя с таким гонором, что мне стало не по себе, и я приготовился к худшему. — Ты ведь прекрасно знаешь мою ситуацию. Мне кровь из носу надо до конца недели оброк уплатить. Мне целой серебряной не хватает. Если я сейчас буду на твою работу время тратить, как пить дать, не успею, — я тяжко выдохнул, но Митяй не остановился. — Ты ведь мою мать знаешь, она снова вызовется плети за меня получать. Не могу я так! Алекс, ты мне хороший друг, но мать мне дороже. И чес-слово! Мне думалось, ты об этом помнишь.
— Извиняй, запамятовал.
Митяй добродушно улыбнулся и хлопнул меня по плечу:
— Ладно, прощаю. Ты, главное, больше не забывай. Дружба — это хорошо, но не стоит ей пренебрегать. Настанет день, и мы уже не сможем так часто видеться. Кто знает, что со мной будет, если я и дальше продолжу копить долг. Неровен час, Лепёха может и казнить.
Я усмехнулся, вспомнив лицо Графа, когда он вышел во двор после первой брачной ночи со своей новоиспечённой женушкой. Ох, надо было это видеть! Выглядел он не просто измотанным, а прямо-таки «раздавленным». С тех пор и прицепилось к нему это незамысловатое прозвище — Лепёха. Что тут сказать… Нечего было испытывать судьбу! Стоило жениться по любви, а не по расчёту!
— Не, я ему не позволю, — слушать и смотреть, как мой друг пускает слюни, я не желал.
— Ты ведь знаешь, что не от тебя это зависит.
Деваться было некуда, ведь Митяй был как всегда прав. Барин наш, может, и добрее многих, но за неуплаченный долг может и плети всыпать, а кому эта плеть достанется — не его забота. Хорошо, хоть казнить нас он брезгует. Нрав у него спокойный, но строгий. Не то, что у других. Слышал я, что близ столицы за неуплату могут и вздёрнуть.
Это здесь нам проще живётся. Хотя назвать такую жизнь простой у меня язык не поворачивается. В то время, как все аристократы уже давно перешли на новомодную валюту, так называемые «Орланы», нам до сих пор приходится платить металлическую цену. Конечно, везде принимают и такой тип оплаты, но орланы значительно удобнее и практичнее. Однако ими пользоваться можно, только открыв счёт в банке и имея хотя-бы простенький смартфон… Обычным крепостным, к сожалению, такое не светит.