Знойная женщина, мечта поэта
Шрифт:
Интуиция!
Заработанные деньги он удачно вложил в акции МММ.
Виват Сергею Мавроди!!! На его финансовой пирамиде Александр Крыласов разбогател. Он покупал билеты МММ бессчетное число раз, и с каждым разом его капитал увеличивался в энные разы.
Крыласов стал не просто богатым, он стал очень богатым человеком. А все потому, что сумел вовремя остановиться.
Еще одно очко в его пользу! Он умеет просчитывать на несколько ходов вперед!
Те, кто не умеет, — разорились. Потеряли все свои сбережения.
— Шурчик, опять у тебя свет горит? Почему не ложишься? Тебе нельзя! С твоим заболеванием надо вовремя ложиться спать.
Ханжа безмозглая! Сколько раз он пытался поставить ее на место:
— Мам, если ты у нас такая умная, почему ты такая бедная? Всю жизнь прожила в коммуналке.
Все напрасно. Его маманю ничем не проймешь. Поплачет, подуется денек и опять за старое:
— Шурчик, что ты там все читаешь? Отдохни! Тебе нельзя переутомляться.
Он съехал от родственников сразу, как только появились деньги на покупку квартиры. А после смерти деда и вовсе свел общение с матерью на нет.
Вернее, попытался свести.
«Вместе тесно, а врозь скучно!» — гласит расхожая мудрость.
Вот так и у них с мамочкой. Крыласов не смог жить один. Он чувствовал себя дискомфортно.
Да что там дискомфортно, он задыхался, не мог ни есть, ни спать, если не видел перед собой постную физиономию мамаши. Ему не на кого было сбрасывать агрессию. Беспричинная злоба душила его, не находя выхода.
Через полгода Шурчик уговорил мать переехать к нему. В новую роскошную квартиру на набережной Робеспьера.
Он даже предложил, чтобы она сама выбрала себе комнату.
И она выбрала. Самую лучшую из пяти. С видом на Неву.
Скромности его маменьке не занимать! Крыласов вернулся в машину и поставил диск группы «Раммштайн».
— Rammstein! — выстрелил из динамиков холодный металлический голос солиста с раскатистым «Р-р-р». — Rammstein!
Кровь родная — не водица! Музыка этой немецкой группы, проповедующей нацизм, заводит его, как никакая другая.
Шесть немецких парней в длинных кожаных плащах (блестящий металл на обнаженных телах с блестящей кожей, железные мускулы) сводят его с ума. Он фанатеет от их неонацистского рока!
Ему импонируют их сила, грубость, их воинственный стиль и женоненавистничество!!!
Их представления о мире созвучны представлениям Крыласова: люди лишь пытаются скрыться за благовоспитанностью и внешними приличиями, на самом деле ими управляют инстинкты и чувства: голод и жажда, ужас и ненависть, желание власти и секс.
Песни «Раммштайна» как будто специально написаны для него. Это его песни! Его музыка!
Они затрагивают те темы, которые всегда были интересны Крыласову, темы, о которых пойдет речь в его фильме «Черная месса для некрофила».
Это будет культовый фильм!
Фильм о сексуальных
Именно поэтому в его фильме будет звучать их музыка — музыка группы «Раммштайн»!
Он понял это давно. Давным-давно и бесповоротно.
Нужно только разрулить ситуацию с «хвостатой» идиоткой. Разрулить прямо сейчас! Не медля ни минуты!
И он сделает это на счет «раз!». Он вытрясет информацию о кладбищенской незнакомке из этого долбаного брачного агентства — по-любому. Иначе ему грош цена!
Крыласов выключил магнитолу, вышел из машины и прямиком направился в «Марьяж».
Глава 5
— Лучше раньше, чем никогда! — Радостно сияя, Верочка торжественно вручила мне коробку с пирожными. — Твои любимые, из «Севера». Специально с утра пораньше сделала крюк и заехала на Невский, чтобы успеть к завтраку. Лежишь, думаю, здесь одна, некому чашку чаю подать. Мамусик на даче, а на мужиков надежда плохая. — Сбросив свой шелковый кардиган мне на руки, она ходко потрусила на кухню. — Славик на работе?
Я потрясенно помалкивала.
Хороша я, нечего сказать! Вела себя вчера по отношению к Верочке как свинья — позвонила и давай ныть.
Взгрустнулось мне, видите ли.
Два часа ныла, даже телефонная трубка разрядилась. Вывалила на бедняжку все свои проблемы — плакалась на врача, на больную ногу, на «Марьяж», на Славочку и на весь белый свет. Поплакалась и, весьма довольная собой, улеглась с книжечкой на диван, а доверчивая, простодушная Веруня приняла мое вчерашнее нытье за чистую монету, бросила все свои дела и ни свет ни заря примчалась меня проведать.
При том что Верочка — человек крайне занятой!
На ней — весь дом, управление нашим брачным агентством, систематизация экономической литературы в Публичной библиотеке и масса других неотложных дел, неизбежно возникающих у каждой энергичной, общительной женщины, имеющей неистребимую тягу к развлечениям.
— Вер, я…
— Сиди, сиди, тебе нельзя напрягать ногу, — выхватив у меня бутылку с питьевой водой, она принялась наполнять чайник. — Я все сделаю сама. Ты лучше сиди и слушай. Не отвлекайся! У меня к тебе важный, конфиденциальный разговор. Заварка есть?
Заинтригованная донельзя (что еще за секреты с утра пораньше?), я молча достала чайницу и подала ей.
— Ты знаешь, — Веруня энергично обдала кипятком заварной чайник, — я поняла, в чем наша с тобой проблема! То есть не только наша, конечно, но и Митрофановой тоже, — деловито поправилась она и зашуршала заваркой.
— Ты про бизнес?
— Ну да, а что, есть другие проблемы?
— Не знаю. — Я неуверенно пожала плечами.
— Так вот, моя дорогая, нашему бизнесу не хватает романтизма! — с восторженным пафосом провозгласила она.