Зодиак
Шрифт:
Я ответила:
– Спасибо за благословение, Агата. Это придает мне сил.
Через восемь минут на экране возникло еще одно смеющееся лицо.
– Только не говори мне, Роу, что ты теперь ударишься в религию.
– Дик, как я рада видеть тебя!
Снова пауза. Затем он сказал:
– Представляешь, я здесь выращиваю грибы. Тебе понравятся мои суши с грибами.
На экране Нишико
– Твой народ, Роу, обосновался здесь. Обустраиваются потихоньку. Тебе понравится это место.
Темная, сухая бериллиевая шахта глубоко под землей на планете без воздуха? Впрочем, да, если мой народ там, то мне понравится.
Я представила им Хайсена и Рубидум, и медленно, с постоянными перерывами мы проговорили целый час. Мои ракианские друзья засыпали меня вопросами, потому что не могли поверить новостям с Фаэтона. Я постаралась прояснить некоторые моменты, но большую часть истории отложила до нашего прибытия.
Перед тем как отключиться, я спросила:
– А вы не знаете, где мой брат?
Их лица омрачились. Потом заговорила Агата:
– Мы ничего не слышали о вашей семье, Мать. Предполагаем, что они утонули в море.
– Но я думала… – Мой голос ослабел. Казалось, я вот-вот потеряю сознание.
Рубидум подошла ближе и погладила меня:
– Это ужасно – потерять брата. Уж я-то знаю.
Хайсен прижал меня к груди, и я уткнулась в комбинезон, вдыхая его запах и желая, чтобы агония поскорее закончилась. Каждый день приносил новый удар. Я могла вынести любые потери… но Стэнтон. Я боролась напрасно.
– Твоя семья в море Рака, – сказал Дик спустя восемь минут. – Они бы хотели этого.
Я не могла говорить. Хайсен сообщил Агате, когда мы прибудем, и она дала нам координаты. Нишико и Дик пообещали устроить в нашу честь грандиозную вечеринку с его фирменными суши, и на этом мы распрощались.
Закончив разговор, все замерли в молчании. От меня ждали каких-то слов, но я едва могла дышать, не то что говорить. Мой волнофон снова загудел. Может, перепутали координаты и звонят исправить ошибку? Я стояла в оцепенении, поэтому Хайсен сам открыл ракушку. Изображения не было, только голос.
– Роу, слышишь… слышишь меня?
Знакомый до боли голос пронзил меня словно током, прорвавшись сквозь тяжелое оцепенение.
– Стэнтон? – Я посмотрела вокруг в отчаянии, пытаясь понять, слышат ли его другие или я сошла с ума.
Я схватила волнофон:
– Стэнтон, это Роу. Где ты?
Когда он не ответил, я повернулась к Хайсену:
– Ты уверен, что он работает?
– Сигнал передается по оптическому лучу. Нужно время.
Мы ждали в напряжении четыре долгие минуты, прежде чем снова появился сигнал. Мы слышали треск атмосферных помех, затем раздался его голос:
– …Стэнтон Гр… вызывает Хранителя Роу. Мы в… обсерватории на горе Пиланесус… видим корабль. Это вы?
– Да, я! Стэнтон, ты живой! Мы скоро будем!
Снова пришлось ждать, но на этот раз мое сердце билось с надеждой, а не замирало от страха. Хайсен подсоединил мой волнофон к экрану «Эквинокса» и нажал на какие-то клавиши. Когда появился следующий сигнал, мы увидели лицо Стэнтона.
– …около четырех недель. Со мной семья Белгеров… и еще двести человек. Нас разместили в обсерва… соорудили линию связи… сети… они… папа… с его жемчужницами. Он погиб в… созданиями он любил… ты скоро будешь?
Стэнтон стоял на склоне горы, обдуваемый порывами сильного ветра. Мимо пролетали листья и какие-то обломки, а за его спиной из стороны в сторону качалась тарелка оптической связи, отчего изображение то появлялось на экране, то пропадало.
Я повернулась к Хайсену.
– Мы можем сесть здесь?
Он посовещался с «Эквиноксом», затем кивнул.
– Высокая штормовая активность, но мы пробьемся. Если поверхность достаточно твердая, мы сядем.
Первая радость за долгое время захлестнула меня. Нет, боль никуда не ушла, но чувствовалась теперь по-новому. Даже если это и было эгоистично, то мне все равно. Я больше не Хранитель и могу снова думать о себе и своей семье. Окус забрал у меня папу, дом, Матиаса. Как Хранитель я нуждалась в поддержке людей, чтобы бороться. А как Роу я могу делать то, что хочу. После того как мы встретимся с братом, я отправлюсь к Тринадцатому Дому. Окус за все заплатит. Клянусь жизнью моей матери.