Золоченые шиповки
Шрифт:
За праздником следуют будни. Мои будни сложились так, что в следующий раз я смог выйти на тренировку только 23 октября, а затем 11 ноября и пробежать всего 10 километров. Даже рядовые спортсмены, бегающие для поддержания здоровья, имеют на своем счету куда больший километраж. Казалось, я вернулся к тем старым, добрым временам, когда бегуны по окончании сезона давали себе недели две полного отдыха и только после рождества начинали сбрасывать лишние килограммы и готовиться к новым стартам.
Однако время шло, а в моем положении ничто не менялось. Временами выдавалась неделя, когда я был в состоянии пробежать 8–12
Самым неприятным было то, что никто толком не понимал, в чем подлинная причина моих бед. Колющая боль в бедре была явлением настолько редким, что врачи не могли поставить диагноз.
Побывал я и у Хельмера Квиста в Раума, который уже давно «резал» наших спортсменов, но и он только руками развел. Из Раума Я перебрался в Турку, где доктор Маркку Ярвинен с помощью электронного оборудования сделал замеры импульсов моих мышц и пришел к выводу, что в больной ноге они слабее, чем в здоровой. Тогда он порекомендовал мне провести обследование нервных каналов, межпозвоночных прокладок и еще бог знает чего. Вся эта история стала принимать мистический характер.
Мне стали периодически производить растяжку позвоночника. Поскольку позвоночник у меня от рождения немного искривлен, предположили, что, возможно, именно это и вызывает боли. Мне было велено подольше находиться в висячем положении,– быть может, таким образом удастся высвободить нерв, зажатый позвонками и вызывавший боль в бедре. Я добросовестно выполнял все предписания; висел на перекладине, на сучьях деревьев, однако ничто не помогало.
Почти весь день я проводил в канцелярии ленсмана (ленсман –представитель полицейской и налоговой власти в сельской местности), вел переписку, кружил в автомобиле по волости, занимался расследованием краж со взломом и старался подавить в себе мрачные мысли. Стояла хорошая погода – будто специально для тренировок, и мной владела такая жажда спортивной деятельности, что хоть делись ею с коллегами. Случалось, мной овладевало отчаяние, и мне казалось, что бег для меня заказан навсегда.
Поездки к врачам в Турку, Раума и Лахти я совершил в конце ноября. А 9 декабря я связался с доктором Паули Рясяненом, депутатом сейма, большим специалистом в области иглоукалывания. Он усеял мою ногу и спину иглами, тщательно выверяя места, где их ставить, а затем как штопор ввернул одну за другой в мышцы. Это ничуть не больнее чем, скажем, укол пальца, когда берут кровь на анализ.
Иглы мне ввели в лежачем положении, а затем велели встать. Вызвав онемение того или иного участка тела, игла вываливалась сама собой. Когда все иглы упали на пол, я оделся, поблагодарил врача и отправился домой. Через два дня я снова пришел к нему – узнать результаты исследований. Однако никакой ясности и на этот раз не было...
Перед рождеством у меня созрело решение. Необходимо радикальное вмешательство – операция. Если операция и не поможет, то, по крайней мере, будет покончено с неопределенностью – самым неприятным состоянием в жизни. Больная нога стала на четыре сантиметра тоньше здоровой, и терапевты единодушно считали, что с такой ногой я уже никогда не смогу бегать. Так что выбора у меня не было – операция.
2 января 1975 года я приехал в больницу Мейлахти, в Хельсинки, где Пекка Пелтокаллио и Илкка Туликоура собирались меня оперировать. Вместе с массажистом Эмой Уккола мы возможно точнее определили очаг боли и обвели это место на бедре карандашом. Режьте, братцы, здесь!
Дошла очередь и до ножа. Когда меня после операции привезли в палату, нога была плотно забинтована от бедра до лодыжки.
После операции Пекка Пелтокаллио рассказал мне, что на внутренней стороне разорванной мышцы бедра у меня образовались узелки, приросшие к надкостнице. Из-за этих-то узелков мышца, приходя в движение, не могла растянуться, не причинив боли, так как свободному движению препятствовали эти самые «дополнительные крепления». Естественно, что с такой ногой бегать было нельзя.
Из больницы я выписался 7 января. Ровно через неделю осторожно пробежал первые 5 километров. А шестью днями позже – уже 20 километров. Оперированная нога едва успевала за здоровой, но выдерживала нагрузку. Наконец-то!
Я был преисполнен чувства благодарности к моим врачам. Теперь я снова мог бежать – в любое время и сколько угодно, мог продолжать спортивную карьеру, мог снова взять на прицел Олимпийские игры в Монреале! Начавшиеся два года назад в Калайоки тяжкие испытания миновали.
Теперь, думается, ясно, почему в течение двух сезонов, предшествовавших Монреалю, я не выступал так, как положено олимпийскому чемпиону. Осмелюсь предположить, что едва ли многие смогли вынести то, что выпало на мою долю.
Свадебный марш
Размышления Пяйви
Очевидно, все началось в те, трудные для Лассе, времена. Однажды около какого-то киоска с сосисками он обратился ко мне: «Дай и мне колбаски» – и улыбнулся доброй и милой улыбкой. Я была в тот момент с подругой, мы шли за покупками, и Лассе вдруг появился возле нас. Помню, я буркнула: «Ничего я тебе не дам», и мы пошли своей дорогой. Тогда я еще только заканчивала среднюю школу в Порлампи.
Лассе, конечно, не был для меня совершенно незнакомым человеком. Молодежь из соседних волостей собирается в одних и тех же местах для танцев – в Кипаркатти, Ориматтила и Савийоки – и, само собой, постепенно знакомится, хотя такие знакомства весьма поверхностны. По своему характеру я домоседка, и мне доставляет удовольствие сидеть дома, никуда не выходить. И все же случалось, я бывала со своими сверстницами на танцах, хотя и редко. Там-то лицо Лассе примелькалось мне и постепенно запомнилось.
Как и другие, я внимательно следила за Олимпийскими играми в Мюнхене. Я только еще начала ходить в гимназию, а Лассе уже дважды был олимпийским чемпионом. И это мальчишка из соседней волости, ну и дела! Вся гимназия ликовала, все были в восторге. Я радовалась и переживала вместе со всеми, но, конечно, далеко не так, как сейчас. Тогда ведь Лассе был для меня просто посторонним человеком. Я даже не коллекционировала его фотографий, хотя он и был героем – олимпийским победителем! Но, с другой стороны, всего-навсего мальчишка из соседней волости!