Золочёный фолиант. Сын морехода
Шрифт:
Спасение было очень уж неожиданным – в дверном проёме появился рослый силуэт. Он скрестил руки над головой и обрушил их на затылок Наблюдателя. Удар был очень тяжёлым. Раздался громкий хруст зеркальной маски, а нападавший мгновенно рухнул на пол как мешок с картошкой, не успев издать и звука.
Элдрин встал и всё ещё с опаской попытался разглядеть спасителя.
– Надеюсь, ты спас меня не для того, чтобы прибить самому, Медведь? – попытался усмехнуться юноша.
– Мне просто понравилась твоя подружка, – отрезал бывший капитан, развернулся и тяжело вышел из комнаты.
Элдрин ещё какое-то время просто
Как только тело юноши отошло от боя, он тут же почувствовал жуткую усталость и желание поспать. Элдрин с трудом дотащил бессознательного Наблюдателя до окна, распахнув его. Теперь юноша понял, почему эта комната была закрыта и использовалась только в самом крайнем случае – отсюда открывался вид на какую-то свалку, которая расположилась прямо у стены трактира. И, разумеется, сопровождал её соответствующий запах.
– Отлично, значит посадка будет мягкой, – подумал юноша, перевалил графского прихвостня через подоконник и попросту сбросил его.
Обмякшее тело приземлилось в груду мусора, зарывшись в него. Элдрин проводил его взглядом, закрыл окно и отправился в зал, помня ещё о двоих незваных гостях. Пошатываясь, он прошёл по коридору и спустился в основной зал.
Медведь уже спокойно сидел за барной стойкой, попивал пиво и о чём-то увлечённо беседовал с Камланом, совершенно не обращая внимания на пришельцев за спиной. А хозяин Наблюдателей в компании лишь одного стража энергично повторял одно и то же действие – хлопал в ладоши.
– Иди, забирай своего щенка за таверной – он там в окно вывалился, ему понадобится помощь папочки, – сказал Элдрин, опёршись о поручень на середине лестницы.
– Ты ответишь за это, маленький ублюдок, – пригрозил седоволосый, махнул головой в сторону выхода и покинул трактир вместе со своим питомцем.
– Не переживай, Камлан, они ещё долго не вернутся… По крайней мере, до тех пор, пока не отыщут Рыбку, – проговорил, прерываясь, юноша.
Последние его слова уже были едва слышны, ибо он говорил их уже тогда, когда возвращался обратно в комнату Искорки.
Там же всё было по-прежнему. Вымотанная девушка всё так же спала, разве что немного в другой позе. Сил у него осталось не так уж и много – недосып и насыщенное событиями времяпрепровождение всё же начинали сказываться. Поэтому юноша поднял опрокинутый стул, поставив его у подоконника, сел, сложив руки и положив на них голову, и отдался на волю сновидений.
Сон
Достаточно быстро заснув, Элдрин увидел странный сон. Ему приснилось мифическое Перо Праотца, что было упомянуто при нём лишь вскользь, но, однако, странным наваждением врезалось в его подсознание. Сам он стоит на вершине Каменного Замка и сжимает его в руках. Юноша одет как настоящий Принц – весь в золоте и драгоценных каменьях, в которых отражается и многократно преумножается Свет Дневной Звезды. И Элдрин сияет в величии своём ярче тысячи светил. Новообращённый Принц поднимает руки вверх над головой, и в тот же миг раздаются эйфорические крики – внизу ликует огромная толпа. Все народы Одрии, от мала до велика, растянувшиеся до горизонта и дальше, преклонили колени перед своим повелителем. Принцем Элдрином.
Тут всё вокруг закрутилось, завертелось, и время ускорило свой бег. Земной ландшафт стал изменяться на глазах, сперва изрезавшись глубокими рвами, словно шрамами, и лишаясь деревьев, а после обрастая каменными лесами Ильтура. За этим стал меняться сам Замок – выросши ещё на несколько этажей в небо, он стал ветшать и местами обваливаться. А люди, аллоры и эльфы, что стояли у его подножия, стремительно старели. Когда они умирали от старости, на их места приходили другие, на места тех – третьи. И так десятки поколений. Все они стояли на коленях, греясь в лучах нового светила.
И только Элдрин стоял неизменным – он оставался как прежде величественным и молодым, и ни морщины, ни седины не смели касаться его благородного лика. Неизменен он был, как его легендарное Перо.
Юноша неожиданно вскочил, жадно хватая прохладный смрадный воздух, прорвавшийся через приоткрывшееся окно. Его глаза безумно метались из стороны в сторону, постепенно разграничивая дивный сон и презренную, в сравнении с ним, реальность.
Так получилось, что именно после этой ночи Элдрин проснулся совсем другим человеком. Где-то в отдалённых закоулках его рассудка зародилось некое доселе невиданное чувство. Свербящая, вязкая тягота в груди.
– Какой интересный сон… – подумал Элдрин. – Перо Праотца…
Юноша ощутил необъяснимую жажду обладать этим артефактом, такую, что все остальные мысли отошли на второй план. И, если вчерашнее предположение Камлана окажется верным, он хотел бы прямо сейчас отправиться в путь на поиски. Ведь, коль уж в отдалённом Броморе известно об этой новости, то сотни прочих страждущих умов могли бы тоже возжелать Перо.
Отмахнувшись от уже навязчиво-безумных мыслей, Элдрин услышал неразборчивые звуки, которые доносились с первого этажа. За окном только-только начало светать, а в трактире, видимо, уже были посетители.
Поправив растрепавшийся хвост на затылке, юноша решил проверить, что происходит внизу. Пройдя мимо всё ещё спавшей Искорки, он вышел в коридор и спустился вниз. Там парень увидел интересную картину – в таверну действительно пришло уже с десяток постояльцев, которые, в основном, сосредоточились вокруг одного-единственного стола. Рядом с ним стояли как всегда улыбчивый Камлан, а чуть поодаль от него сидела Рыбка, выражение лица которой, на удивление, можно было даже назвать довольным. А за самим столом, на котором стояло четыре пустых пивных кружки, восседал Медведь, поглощавший содержимое пятой. Толпа громко подзадоривала бывшего капитана. Но это было лишним – здоровяк и без них справлялся превосходно.
И вот, умяв остаток кружки, он с грохотом поставил ёмкость на стол, да так, что стоявшая на нём посуда одновременно вся разом подпрыгнула. Однако, выражение лица Медведя осталось отнюдь не как у победителя. Казалось, будто выпитое рвётся наружу, а здоровяк всеми силами пытается удержать это всё внутри себя.
Толпа затихла, ожидая развязки. Повисла тишина, которую вскоре прервало некое гулкое рычание, доносившееся откуда-то изнутри капитана. В воздухе почувствовалось всеобщее напряжение. Но тут Медведь неожиданно плавно превратил свой рык в заводную песенку: