Золотая коллекция. Похищение по-чернобыльски
Шрифт:
После короткой паузы Патогеныч выстрелил снова, и я вновь услышал прямо перед собой короткий, пронзительный и тонкий звон – только теперь он был таким оглушительным, словно взорвался кровеносный сосудик у меня в голове.
Пригнувшись, я бросился вперед, в освободившийся проход, чтобы не столкнуться с отброшенным пулей чертовым яйцом, которое сейчас должно было со страшной силой отразиться от противоположной стены, – и в ту же секунду перед моими глазами ослепительно вспыхнул мрак, рассеченный посередине тонкой огненной линией. Мне показалось, что я потерял сознание, и это ощущение блаженного небытия и абсолютной защищенности от всего окружающего длилось несколько часов.
Однако на самом деле, похоже, все продолжалось ничтожную долю секунды, потому что затем я по инерции сделал еще один неуверенный шаг вперед и, совершенно дезориентированный, присел от неожиданности, ощутив, как по спине и голове колотят легкие кусочки чего-то легкого и твердого. Я все же упал на пол и перекатился, но лишь для того, чтобы, поднявшись, зафиксировать страшное: от столкновения с пистолетной пулей чертово яйцо разлетелось вдребезги, и его осколки, отрикошетив от торцевой стены коровника, осыпали меня с головы до ног.
Я поднял блуждающий взгляд и споткнулся им об ошарашенное лицо Патогеныча, который только что, кажется, меня убил.
– Твою мать, – только и сумел выдавить Патогеныч. Вид у него был жалкий. – Р-раствою размать!..
М-да. Подавляющее большинство артефактов Зоны – это монолитные булыжники и прочие предметы, почти не поддающиеся механическому воздействию. Только поэтому идея сбить чертово яйцо из пистолета показалась нам стоящей. Кто же мог знать, что оно хрупкое, словно сделано из керамзита?!
Патогеныч попытался броситься ко мне через весь центральный проход, но я остановил его резким взмахом руки. На хрена нам здесь два трупа, когда вполне можно обойтись одним?
– Стой там! – яростно прохрипел я. – Хватит играть в юного партизана УПА!
– Ты как вообще? – мрачно поинтересовался напарник.
– Восхитительно, – огрызнулся я. – Замри хоть на минуту, не маячь. Душевно тебя прошу.
Патогеныч повиновался, и я внимательно прислушался к себе, пытаясь ощутить какие-либо сбои в работе организма, пытаясь почувствовать стремительное приближение неминуемой гибели. Только не было никаких сбоев и никакого стремительного приближения. Текли секунды, но абсолютно ничего не происходило. А ведь малейшее прикосновение к чертову яйцу обязано приводить к мгновенной смерти. Как такое может быть?
Видимо, последнюю фразу я пробормотал вслух, потому что Патогеныч тут же осторожно откликнулся:
– Чего?
– Говорю, я в норме! – произнес я, распрямляясь.
Фух. Ну, кажется, счастлив наш бог. Похоже, разбитый артефакт-аномалия просто не работает. Смертельно опасно лишь целое чертово яйцо, а его осколки не способны удерживать смертоносного заряда, или чем оно там поражает вольных бродяг и прочие живые организмы.
Вот только как быть с той мгновенной потерей сознания, которая накрыла меня в момент, когда обсидиановая смерть разлетелась вдребезги? С тонкой линией оранжевого огня перед глазами?..
Может быть, пошалило подсознание, понявшее, что я обречен, и со страху на полсекунды погасившее рассудок? Но откуда оно могло это взять – ведь я, только выйдя из транса, понял, что меня обсыпало кусочками смертоносного артефакта?
Ладно. В Зоне полно загадочного, и не всегда загадочное непременно заканчивается плохо. Иногда фортуна улыбается и сталкерам.
– Точно все в порядке? – подозрительно спросил Патогеныч. – Как себя чувствуешь?
– Как и положено вольному бродяге, обсыпанному чертовым яйцом, – отозвался я. – Погано. Прям помираю.
– Зубоскалишь, собака, – с неудовольствием отметил коллега. – Значит, выживешь. А я-то, блин, беспокоился.
– Если выживу, с меня пиво, – пообещал я. – Не знаю, сумел бы я сам попасть в цель при таких условиях…
– Пиво – это хорошо, но я бы, конечно, предпочел продать чертово яйцо, – печально отозвался Патогеныч.
– Бери пиво, потому что яйца тебе теперь точно не видать. – Стараясь не наступать на разлетевшиеся по всему полу антрацитовые осколки, я неторопливо приблизился к центральному проходу и остановился на границе аномальных полей. – Или ты мне предъяву выписываешь за спасение?
– Да какая там предъява, брось, – вздохнул Патогеныч. – Ты же ни при чем. Беру пиво.
– Замазали. Что дальше? Выбираемся по приборам?
– А хрена вот, – отозвался Патогеныч, поднимая левую руку с ПДА на запястье.
Экран его портативного компьютера был мертв. Мы попали в мертвую зону, где не функционировало никакое электронное оборудование. Соответственно, не работали и датчики аномалий. Мое счастье, что сработал пистолет напарника. В подобных зонах порой даже бывает так, что огнестрельное оружие дает сплошные осечки: порох категорически отказывается воспламеняться.
– Мать твою, дорогой друг, – ровным тоном произнес я.
– Моя вина, – со вздохом согласился Патогеныч. – Значит, я пойду впереди.
– Обломайся, – заявил я. – Ты же спасал мне жизнь. Теперь расслабься и получай удовольствие.
– Хрена, – отрезал Патогеныч. – Тебе еще добираться до выхода. И вылазить наружу.
– Ладно, тогда помогай. У ворот разберемся, кто тут самый крутой медведь в берлоге.
Я сунул руку в нагрудный карман и извлек несколько болтов. Подбросил их на ладони раз и другой, выбирая подходящий.
То есть все они, разумеется, были совершенно одинаковыми, как и всегда, но я часто позволяю своему организму самостоятельно, без участия сознания выбрать нужный в настоящий момент болт. Не знаю, имеет ли это какой-либо смысл, но порой мне кажется, что разные болты по-разному проходят одну и ту же трассу. Некоторые лучше реагируют на мухобойки, некоторые издали чуют топки, некоторые под правильным углом входят в гравиконцентраты. Возможно, на каких-то из них просто остается статический заряд от трения о ткань кармана, какие-то чуть больше намагничены, у каких-то неуловимо нарушена симметрия, из-за чего они вращаются в полете немного быстрее или медленнее других…