Золотая Королева

Вериасс чуял запах завоевателей в свежем горном воздухе. Едкий душок желудочных кислот дронона был едва уловим – его заглушали запахи лошадиного пота, сосновых игл и гниющих листьев. Вериасс ощутил его в третий раз за три дня, но на сей раз враг был ближе, чем раньше.

Вериасс натянул поводья, осадив свою кобылу на вершине горы, и вскинул руку, делая остальным знак остановиться. Крупная лошадь заржала и заплясала на месте, порываясь вперед. Она, как видно, тоже чуяла чужих.

Сзади на

грязной дороге леди Эверинн тоже осадила своего коня, и Вериасс оглянулся, чтобы посмотреть на нее. Накинув на голову капюшон своего синего плаща, она устало сгорбилась в седле, слишком измученная, чтобы держаться настороже. Ветер дул в спину бешеными порывами, налетая сквозь деревья с шумом, похожим на рокот океанских волн, – то с востока, то с юга. В такую погоду трудно распознать, откуда доносится запах. Внизу простирался огромный лес, и Вериасс почти не видел дорогу, по которой они только что ехали, – видел только еле заметный прогал между соснами в долине. Над головой по вечернему небу неслись грозовые тучи. Скоро станет совсем темно и разразится буря.

Вериасс поднял вверх руки. Чувствительные нервы вдоль его запястий были способны улавливать самые слабые запахи. Вериасс мог уловить нервозность человека, находящегося в дальнем углу комнаты, чуял врага в дальнем конце долины. Вот и теперь он ощущал позади человеческий страх, смешанный с едким духом завоевателя.

– Кальт, – тихо окликнул Вериасс.

Могучий воин ехал замыкающим и своим острым слухом уловил бы зов даже на расстоянии полумили – но сейчас он не откликнулся. Вериасс сосчитал до четырех.

Тогда далеко внизу послышался троекратный крик дрозда – это трижды коротко свистнул Кальт, давая условленный сигнал: «Превосходящие силы врага! Вступаю в бой!»

Эверинн сжала коленями бока своего жеребца, конь рванулся вперед, и она в мгновение ока поравнялась с Вериассом, растерянно оглядываясь назад словно в ожидании Кальта.

– Удираем! – прошипел Вериасс, хлопнув по крупу ее коня.

– Кальт! – крикнула она, пытаясь удержать и развернуть жеребца. Будь Эверинн более искусной наездницей, она уже неслась бы обратно под гору.

– Мы ничем не можем ему помочь! Он сам выбрал свою судьбу! – проворчал Вериасс. Он пришпорил свою кобылу, схватил за повод коня Эверинн, и лошади поскакали вперед, стараясь держаться рядом.

Эверинн взглянула на него, и ее бледное лицо вспыхнуло под капюшоном. Вериасс увидел слезы на ее синих глазах, увидел, как она борется со смятением и горем. Низко пригнувшись, она вцепилась в луку седла. Вериасс тянул ее коня за повод, и вскоре обе лошади уже устремились под гору, скача бок о бок по скользкой тропе, где один неверный шаг мог привести к гибели всадника.

Вериасс достал из чехла свой огнемет, стиснув его холодной рукой. В горах эхом прокатился вой, от которого кровь стыла в жилах, – предсмертный вопль, какого не мог бы издать ни один человек. Кальт схватился с завоевателями. Вериасс, затаив

дыхание, слушал, не раздастся ли еще один крик, – в надежде, что Кальт сокрушит еще одно чудовище. Но тихо было вокруг.

Эверинн ахнула, и у нее вырвалось душераздирающее рыдание, а кони все неслись в густеющей тьме между стволами высоких черных сосен.

Пять дней. Они знали Кальта всего пять дней, и он уже пожертвовал жизнью ради Эверинн. Но Вериасс никак не ожидал, что завоеватели нападут на них именно здесь, на тихой горной дороге, в таком захолустье, как Тирглас. Вериасс рисовал себе приятное путешествие по лесу – а вместо этого мчится по грязной дороге, скрючившись в седле, оцепенев от холода и горя.

Вериасс был измотан до последней степени, но не смел сомкнуть глаз. Еще час они летели сквозь мрак и проливной дождь, и лошадям стало трудно скакать, не различая дороги. Но Вериасс продолжал гнать их так быстро, как только мог, чувствуя близкую погоню. Наконец лес расступился, и копыта коней застучали по длинному крепкому деревянному мосту.

Внизу ревела раздувшаяся река. Вериасс безжалостно погонял лошадей, пока они не переехали на ту сторону, и там остановил их.

Он соскочил наземь и осмотрел мост. Мост был построен из толстых бревен с дощатым настилом сверху. Не видя способа быстро разрушить его, Вериасс поджег доски из огнемета. Ослепительно белое пламя охватило мост во всю его пятидесятиметровую длину. Кобыла попятилась и в испуге поднялась на дыбы. Она еще ни разу не видела химического огня.

Вериасс промок насквозь под холодным дождем – постоять бы здесь немного, погреться у этого огня. Вместо этого он опять взял за повод коня Эверинн и потянул его за собой.

– Остановимся ненадолго, – сказала она. – Я так устала.

– Дальше по дороге должно быть какое-то селение. Нельзя останавливаться теперь, дитя мое. Мы так близко от ворот!

Он погонял лошадей, и Эверинн не отвечала, неподвижно застыв в седле. Через десять минут они поднялись на пригорок, и Вериасс оглянулся посмотреть на дело своих рук. Мост полыхал во всю длину, освещая тускло-красным огнем грязную реку, и клубы багрово-черного дыма вздымались вверх.

Но на том берегу Вериасс различил гигантскую зеленую фигуру завоевателя в боевых доспехах, оторопело глядящего на вздувшуюся реку.

Когда Галлену О'Дэю было пять лет, отец пошел с ним к вдове Райан, чтобы взять у нее для мальчика котенка, и вдова сказала слова, которые спасали Галлену жизнь не меньше дюжины раз.

То осеннее утро в Клере было холодным, и свежевыпавший снежок припорошил землю. На отце были грязный-прегрязный кожаный плащ и зеленые перчатки без пальцев, и Галлен держал его за руку, когда они подошли к дому вдовы. Вдова Райан была очень старая, и дети в городе говорили, что она будто бы ведьма и священник утопил всех ее ребятишек, потому что они были малютки-эльфы.