Золотая кровь
Шрифт:
Но Фархад лишь покачал головой, что-то бормоча себе в бороденку. Потом он потребовал заплатить ему и его людям за восемь дней пути.
— Золото, — хитро блестя глазами, заверил бедуин, — придаст воинам смелости.
— Оно только подстрекнет их дезертировать, — мрачно ответил Прайс. — Пока мы не вернемся к морю, вы не получите ни единой монеты.
— В горах есть вода, — прогрохотал Гарт. — Ты же знаешь, вода нам ох как нужна!
— Истинно, истинно, — закивал Фархад. — Бурдюки пусты, и верблюды хотят пить. Но все равно…
— Хватит болтать, — оборвал его Прайс. — Поехали.
Старый
Именно на закате они увидели первые странности, возвещавшие грядущие столкновения с непостижимой силой Золотой Земли.
Глава четвертая
ТИГР В НЕБЕ
Пришпорив пятками усталого верблюда, Прайс снова проехал в голову каравана. Он решил двигаться рядом с Фархадом. Может, это придаст старому шейху немного смелости.
Вьючные верблюды, как обычно, шли цепочкой, растянувшись по тропе на добрую милю. Замыкал процессию, как и раньше, скрежещущий гусеницами по камням танк.
Впереди в сплошной скальной стене открывался проход. Справа и слева от него высоко в небо вздымались громадные выветренные башни черного гранита, мрачно стерегущие подъем на перевал.
— Спаси, Аллах! — внезапно с ужасом воскликнул шейх и указал дрожащей рукой в небо над горным хребтом.
Подняв глаза, Прайс увидел странную картину. Там, за зияющим провалом перевала, озаренного багряными отблесками кроваво-красного заката, узкие, словно нарисованные лучи света широким веером разлетелись по небу. Тонкие бледные лучи, розовые и желтые. Выглядели они так, как будто исходили все из одной точки, спрятанной где-то за черным перевалом.
Прайс удивленно заморгал. Это световое шоу почему-то казалось ему делом рук человеческих. Покосившись на дрожащего, бледного как смерть Фархада, американец понял, что признаваться в этом нельзя никак.
— Ну и что? — спокойно спросил он.
— Там, за горами, нас ждет злой джинн проклятой земли!
— Чушь собачья! Просто солнечные лучи пробиваются сквозь облака. Вполне заурядное явление природы, ничего сверхъестественного…
Прайс оглядел небо в надежде увидеть облако и тем самым подтвердить свое предположение. Увы. Густо-голубой свод был, как всегда, чист.
— А может, это мираж, — поколебавшись, продолжал Прайс. — По утрам и вечерам мы часто видим миражи. Порой они бывают на удивление причудливы. Однажды в пустыне Синд в сотне миль от моря я увидел пароход — с трубами и дымом, все честь по чести. Я разглядел даже спасательные шлюпки вдоль борта. Обычное преломление и отражение света в атмосфере…
Но шейх его не слушал. Он мог только тихо стонать от страха.
А над горами, над веером цветных лучей постепенно проявлялась огромная картина, необычно реальная, почти стереоскопическая.
То, что Прайс увидел, было чистой воды безумием. Он знал, что перед ним мираж, иллюзия, не более того. Или галлюцинация, проецирующая страхи бедуинов в окрашенное закатом небо. Прайс не сомневался в этом и одновременно знал, что видит нечто вполне реальное, нечто, отражающее то, что существует на самом деле.
— Тигр проклятой земли! — визжал Фархад. — Желтая женщина миража, чья смертоносная красота заманивает людей в пустыню на погибель! И золотой бог, король злых джиннов!
С криком шейх повернул верблюда. Бедуин явно намеревался искать спасения в бегстве.
С трудом отведя взор от неба, Прайс выхватил пистолет.
— Стой! — по-арабски приказал он. — Тебе некуда бежать. Только двинься с места, и я прикончу тебя вернее, чем все ифриты Аравии!
Ругаясь на чем свет стоит, Фархад остановил верблюда. Его черные, полные беспросветного ужаса глаза вновь устремились на возникшую над горами картину.
Над цветным веером лучей сформировался тигр. Громадный, словно облако, он был до невозможности четок и реален. Могучее, увеличенное во много раз изображение полосатого хищника величественно парило над острыми пиками Джабаль-Херба. Шкура зверя отливала золотом. Тугие бугры мышц вздувались на мощных лапах. Прищуренные, страшные глаза зловеще глядели с неба на незваных гостей.
На спине тигра находилось странное деревянное седло, чем-то напоминающее башенку, какие надевают на спины слонам в Индии. В этом седле сидели двое.
Впереди — золотокожий, золотобородый мужчина с властным и жестоким лицом, одетый во все красное, с красной же шапочкой на голове. На коленях он держал большую палицу из желтого металла.
За ним, небрежно откинувшись, расположилась женщина в зеленой тунике. Ее кожа тоже была совершенно желтой, а длинные развевающиеся волосы — рыжевато-золотыми. В красоте незнакомки чувствовалось что-то зловещее. Чуть раскосые глаза под темными подкрашенными веками были зелеными и странно напоминали тигриные. Губы были ало-красными, золотые скулы чуть тронуты румянами, а кончики изящных пальцев подкрашены хной.
Прайс скорее почувствовал, чем увидел, как старый шейх украдкой пытается подать назад своего верблюда. Оглядевшись, американец увидел, что караван встал. Даже танк и тот замер, заглушив мотор.
Страх, словно волна, захлестнул потрясенных людей. И страх этот в любую секунду мог привести к панике.
— Не двигайся, — предостерегающе прошептал Прайс дрожащему Фархаду. — Или я прикончу тебя на месте.
Прайс был уверен, что сейчас опасность им не грозит. Ну а бедуины, в этом он почти не сомневался, не бросят своего предводителя.
Его взор вернулся к висящей высоко в небе странной, ужасающих размеров картине. Золотой мужчина оценивающе глядел на караван, а женщина загадочно улыбалась. Улыбалась, понял Прайс, не кому-то, а именно ему.
Это была не слишком добрая улыбка. Загадочная, таинственная, насмешливая. В ней чувствовался вызов, непонятно почему рассердивший американца. И в то же время экзотическая красота женщины будила в нем смутное томление.
Зеленые глаза намекали и манили. Они обещали горячую страсть, и жгучее желание, и не менее жгучую ненависть, страсти, покорные прихотям, не знающим узды ни страха, ни закона. В этих глазах читалась мудрость веков, хотя и не обязательно благая, в них чувствовалась безграничная сила. Они смотрели на Прайса с откровенной насмешкой…