Золотая лихорадка
Шрифт:
Родион смотрел на нее печально, но без сожаления и, мне кажется, без сочувствия.
— Дело можно считать завершенным, — сказал он. — И, как никогда, верна пословица: паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Все вы попали в сферу взаимодействия двух громадных кланов. Никому мало не показалось. Половцев хотел усилиться за счет ослабления Шестова, и потому он выбрал самое слабое место. Роману Юрьевичу, мне думается, еще нужно покопаться у себя в хозяйстве, мне кажется, что среди ближайших его доверенных людей есть засланный казачок. Впрочем, если это понятно мне, то ему это понятно точно так же. Так что, быть может, казачок уже выявлен и обезврежен. Все оказалось как нельзя проще. Половцев — неплохой психолог. У Шестова комплекс вины перед вами, Светлана Андреевна, и перед вами, Сергей, хотя он никогда не сознается в этом ни себе, ни тем более вам. Именно в это единственно слабое место олигарха и бил Половцев. Он поставил под контроль своих людей и Сережу, и Светлану Андреевну, и вас, Геннадий Ильич. Все было сделано с расчетом на то, что узнает Шестов. Все очень просто. Психологические маневры Половцев сочетал с вполне даже оперативными — взять хотя бы эти взрывы. Антон Николаевич понимает, что империя Шестова ему не по зубам, и пробил подленько, ниже пояса. Впрочем, Роман Юрьевич теперь даже рад. Что бы ни делалось, все оказывается к лучшему — для него. Сережа своим экспансивным выступлением снял с него ответственность. Перед самим собой. Но тут я вхожу в дебри психологии, к тому же такой, как психология великого и ужасного олигарха. В общем, он прислал мне чек, на обороте которого написал — собственноручно, кстати: «Половину денег постарайтесь отдать. У вас это лучше получится». Кому отдать, понятно. Ай да Роман Юрьевич!
— А на какую сумму чек?
— Миллион, — тонким голосом ответил Родион. Светлана Андреевна встала:
— Миллион? То есть мне… нам… пятьсот тысяч долларов?
Родион взглянул на нее, и мне показалось, что в его взгляде блеснуло презрение.
— Светлана Андреевна, эка невидаль, — сказал он. — Мне кажется, что у вашего друга Геннадия Ильича общая сумма состояния и побольше. Миллионов пять, если с недвижимостью. Так что вам все дороги открыты.
— Мы можем идти? — с неприятно поразившей меня поспешностью спросила она.
— Да. Вот чек. Геннадий Ильич, половину суммы перечислите на расчетный счет нашего бюро, вот он. Уф-ф-ф! Вот теперь можно всю оставшуюся жизнь ничего не делать.
Сережа Воронов смотрел, щурясь и кривя угол рта, но ничего не сказал.
— Кстати, — уже на пороге спросил его Родион, — а куда ты хотел устраиваться на работу?
— Да в охранную фирму «Центурион», — ответил тот. — А что, солидная контора. Там требуются физически крепкие мужчины, отслужившие в армии. Лицензию на ношение оружия получу в течение месяца. Так что у меня все нормально. До свидания.
После его ухода босс уселся за ноутбук и, бормоча что-то под нос, уставился в экран. Его длинные пальцы волной пробегали по клавишам. Получив, должно быть, ответ на интересующий его вопрос, он откинулся на спинку кресла и закурил сигару. Сквозь кольца сигарного дыма до меня донеслось:
— Н-да… не мытьем, так катаньем.
— Вы о чем, босс? — спросила я.
— Да так. Уточнил насчет этой фирмы «Центурион». Наивный мальчик… Фирма «Центурион» входит в сферу влияния банка «Синтез», банк «Синтез» чуть ли не на днях объединяется с «Империя-банком», вливается, так сказать, в более крупное финансовое образование. А кому принадлежит «Империя-банк», думаю, напоминать не надо?
ЭПИЛОГ
Прошло около месяца.
— Я так и знал, что она поедет в Париж, — сказал босс, — жизнь ее ничему не научила. Есть определенный сорт людей, которые ничему не учатся. Я даже уверен, что она не станет выходить замуж за Бубнова. Она думает, что теперь, когда она получила деньги, то весь мир снова будет у ее ног. Вертихвостка. Кстати, это любопытно, Мария. Вот, взгляни.
И он протянул мне черно-белую фотографию. «Та самая? — спросили мои глаза. — Да?» — «А как же, — ответил взгляд босса, — та самая, от которой Светлана Андреевна изволили-с потерять сознание».
Я взглянула. На фотографии был изображен молодой человек лет двадцати. Я твердо знала, что это и есть Роман Шестов в молодости, но между этим юнцом с еще не во всем определившимися чертами, широко расставленными пытливыми глазами и выпуклым, с шишечками, лбом, было мало общего с могучим олигархом.
— А он был в юности ничего, — сказала я. — Сережа похож на него.
— Тебе, кажется, не так давно казалось, что Сережа и на Птахина похож.
— Ну, Родион Потапович, »— отмахнулась я, — все люди родственники! Между прочим, недавно европейские ученые доказали, что все люди нашего континента происходят от семи, всего семи женщин! И это достоверный, генетически доказанный факт, а не миф о праматери Еве!
— Ну, ну, хорошо, будем считать, что вывернулась, — одобрил босс. — А помнишь, Мария, я точно перед приходом к нам Светланы Андреевны — тогда, в первый раз — рассуждал о том, что женщины действуют на мужчин оглупляюще и заставляют совершать такие поступки, на какие сильный пол никогда бы не пошел, будучи, что называется, в сознании. Так вот Половцев считает точно так же.
— Я уже поняла, — уныло сказала я.
— Кстати, — сказал Родион, — я тут недавно получил по электронной почте письмо от Светланы Андреевны. Судя по всему, в тот момент, когда она его писала, она находилась, так сказать, в наплыве чувств-с. Писала из своего замечательного Парижа. Опечаток — полно. Да вот на — сама почитай этот чудный эпистолярный опус. Такая сильная вещь. Посильнее «Фауста» Гете, как говаривал кто-то. Так ты читай.
Я прильнула к экрану боссова ноутбука и прочитала письмо следующего содержания. Все опечатки и ошибки в нижеследующем тексте я опускаю, чтобы не резало глаз.
«Уважаемый Родион Потапович. Я пишу вам издалека. Наверное, так мне будет легче отойти от того, что с нами произошло.
Гена собирается продавать свое дело в России и перебираться за границу. Он постоянно напряжен и даже тут, в Европе, ждет подвоха. В Россию он, наверное, не поедет, а продаст имущество через доверенных лиц. Этот чертов Половцев хоть одной, хоть промежуточной — но цели достиг.
Мне показалось, Родион Потапович, что вы как-то странно на меня посмотрели в последнюю нашу встречу. Быть может, вы полагаете, что я неправильно сделала, приняв от Романа Юрьевича эти деньги. Может, так. Только иногда я чувствую себя падшей женщиной. Такое, наверное, бывает, к тому же я сейчас пью шампанское и вообще…»
— Там дальше самая козырная часть пойдет, — сказал босс.
«Родион Потапович, я собираюсь немедленно вернуться, если только окажется, что Сереже без меня плохо…»
— Додумалась! — резко проговорил Шульгин. — Всю жизнь прожил без нее, а тут вдруг, если ему будет плохо, она немедленно вернется в Россию. Особенно если у нее деньги кончатся. Впрочем, я представляю себе ее чувства. Да там дальше написано.
«…И вы меня поймите. Я думала, что Сережин отец пропал бесследно, ведь я даже имя его нетвердо помнила и спутала все тем, что называла его Поль. У меня до сих пор в голове не укладывается, что он все это время следил за нами, знал о нашем существовании, но никак не вмешивался…»